Искусственные души

Искусственные души

Юна Соколова

Пролог

Я лежала на узкой жутко неудобной кровати и созерцала высокий потолок с деревянными балками. Скосив глаза на ближайшую стену, я с удивлением увидела старинный канделябр с чадящими свечами. По комнате разлился приятный запах благовоний. Справа от меня та самая стена с канделябром, слева вроде бы окно, но я не уверена. И всё! Больше я ничего не смогла увидеть. И не потому, что в комнате темно, отнюдь... Всё дело в том, что какого-то лысого демона я могла пошевелить лишь глазными яблоками.

При другом раскладе я бы, может, и носилась по комнате, схватившись за голову и вереща, как опороченная девица, но, увы и ах!

Я оставила тщетную попытку пошевелить хоть чем-нибудь и принялась прокручивать в голове вчерашний день. Не обнаружив ничего из ряда вон выходящего, я печально вздохнула. Ничего крепче хлорированной воды из крана я не пила, подозрительных консистенций не нюхала, гадостей не употребляла, да и день выдался, на удивление, спокойным.

Ладно, анализируем ситуацию дальше. Пошевелиться я не могу, значит, меня накачали какой-то дрянью. У меня ничего не болит, значит, меня не калечили — уже хорошо. Чувствительность в теле присутствует — тоже замечательно. Кстати, это я поняла, когда моя правая пятка начала адски чесаться! Выругавшись, я заметила ещё одну деталь: я могла говорить.

— Опачки, вот это уже хорошо! Я не могу пошевелиться, но могу говорить. И что здесь происходит, я совершенно не понимаю! М-да... Так, соберись, Дара! Этому всему должно быть какое-то логическое объяснение! У-у-у, как же чешется проклятая пятка! — и тут мой монолог прервали мои же мысли: я, кажется, догадалась, в чём дело! — Дэн! Паразит лысый, тащи своё немощное туловище сюда! — завопила так, что уши заложило. — Я говорила, что замуж за тебя не выйду! Так что будь добр, яви свою блестящую макушку моим очам и освободи меня, дабы я намылила её! — в ответ тишина. — Да я же, как освобожусь, будущую профессию на тебе испытаю! Не дай бог от той дряни, что ты мне вколол, останутся какие-то последствия, я повешу тебя на твоих же внутренностях, паршивец лысый! — пылая праведным гневом, не сразу заметила, как свечи в канделябре ярко вспыхнули и тут же погасли. Но в комнате темнее не стало.

— Ты кого притащил? Она же чокнутая! — раздался чей-то насмешливый голос в зоне, мной не просматривающейся.

— Какая была, такую и притащил, — ответил ему второй, не менее насмешливый, голос.

А вот это уже не есть хорошо. Оба голоса мне не были знакомы.