Буран

- Опротивела, так не гляди. Иди читай вон… буржуйщину свою! – Иван кивнул на полки, где лежали журналы, взятые Василием у западных коллег со станции «Техас» - Бей себя бичом загнивающего Запада, жри блага империализма, а меня не тронь. Я досижу тут и домой! Усек?

Василий молча глядел в ответ.

- Вот и всё. Разговор окончен! – подытожил Иван, снова уткнув взгляд в зачитанную до дыр газету.

- Зря ты так – не дал тишине задержаться Василий – Я бы на твоем месте переживал. Жена ведь у тебя… красивая! – он усмехнулся одним взглядом и снова взялся за чай, не спеша. С наслаждением глядя на то, как меняется в лице напарник.

- Тебе откуда знать? – вновь поднял взгляд Иван – Ты её не видел.

- Видел – спокойно как слон отозвался Василий – У нее родинка приметная, на спине… - он подмигнул, и указал большим пальцем куда-то назад.

Иван поглядел в пол, медленно покивал головой и опять свернул газету. Действовал он как можно спокойнее, но было заметно, что теперь это ему дается с большим трудом.

- Ты шутишь сейчас? – наконец выдавил из себя он.

На лице Василия не пошевелился ни один мускул.

Ровно до того момента, пока он не расхохотался, громко и зычно, как всегда. Даже стекла маленького окна дрогнули, легонько звякнув от его смеха.

- Ну ты и дурак, Иван Дмитрич! – покачал головой Василий, вытирая слезы – Может валерьянки выпьешь? Чего такой психический? – он снова рассмеялся.

Вместо ответа, Иван соскочил, явно намереваясь расквасить физиономию порядком доставшего его напарника, но замер на полпути.

В дверь избы громко и уверенно постучали.

Иван застыл в замахе кулаком, Василий с поднятыми для защиты руками. Оба метеоролога переглянулись и разом покосились на дверь.

Вой ветра и многодневная буря всё еще не прекращались. В такую погоду добраться сюда можно было, пожалуй, только…

Пожалуй, вообще никак.

И они оба это явственно понимали.

- Это че? – сиплым шепотом произнес Василий. Шепотом, хотя его наверняка не услышали бы снаружи из-за шквального ветра, даже если бы он заорал.

Иван не ответил, молча опустил кулаки и склонил голову набок, прислушиваясь.

Все тот же буран, гнев природы и ничего лишнего. Первозданная дикость, на самом верху земного шара.

Больше никаких звуков.

В дверь постучали снова, теперь сильнее. Несчастный крючок, на который она была заперта, задергался, подскакивая и угрожая слететь. Блеснула белая щель просвета, внутрь плеснулся поток снежинок.

Быстро, не сговариваясь, оба метеоролога рванулись с мест.