Семнадцатый

Разобравшись с бумагами, Григорий снова взялся за объяснительную. Никак не мог он понять, что за Человек такой заколдованный. Может он к бабкам съездил? Они, бабки, могут.. Или, может, карту астрологическую составил, с них станется. Люди..

В глубине своей чертовой души, Гриша им завидовал - вон творят абы что, а по макушке прилетает по воле случая. Сколько таких грешников он видел на своём веку! Сами набедокурят, напакостят, а на чертей сваливают!

От такой несправедливости рожки Григория начинали нагреваться, сбрасывая пепел с кончиков, они у него, как мы помним, были чувствительные.

А больше всего черту хотелось человеческих туфель крокодиловой кожи, да со шпорами. Но Гришины копытца не оставляли надежд на соединение с мечтанием. А то как бы он прошёлся в них между жаровнями, да шпорами так «Эть»-бы звякал.

Объяснительная.. Так ничего и не придумав, сослался, как всегда, на поставщиков и задержку с рейсами, мол, горох был не того качества, рыба непривлекательная для Сократа, да и вообще, долго ему, семнадцатому, ждать квартиальную премию? Сергею перечислили ещё в прошлый вторник.

Понимая, что в этот раз могут уже и не принять бумагу-то - сколько уже этих объяснительных написал к делу!

Да и вообще, нажалуются ещё в бухгалтерию, а ему, Грише, того не надобно. Так, глядишь, и правда к моржам отправят. А ему нельзя в холод, у него рога, эти.. чувствительные.

Закончив писанину, Гриша с силой дернул себя за ухо и оказался дома. Угли в белёной печи мигали красным глазом и нехотя кидали искры.

Григорий сел в обшарпанное кресло и налил себе чаю из алюминиевого чайника - надо сон досмотреть, а завтра с Человеком уж что-то да придумается.

Глава 2

Мирское

Антон дочитывал газету, сидя за круглым столиком. Августовские мухи, особенно злые, все норовили плюхнуться в его чашку с чаем. Улица гудела - кто-то бежал, кто-то кричал, но, в основном, смеялись и спорили. Пестрым ручейком змеился Старый Арбат. Разношерстная публика и торговцы всех мастей занимали каждый «берег» и островок.

Нет, не прав был черт Григорий - Антон ни к каким бабкам не ходил, а в гороскопы не верил и в газетах всегда пролистывал.

Утренний туман давно рассеился, оставив воспоминание в виде мерцающего на солнце марева.

Начинало припекать.

Оставив чай, «на чай» и газету, Антон медленно поднялся, отряхнул бежевые брюки и двинулся в сторону работы.