Невеста взаймы

Уж лучше бы погибла. Давно бы покоилась в земле рядом с отцом и матерью.

Воспоминание об утрате родителей кольнуло словно иголкой. К глазам подступили непрошенные слезы. За один день вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я осталась одна. В грязи, на самом дне. Единственная дочь князя Домбровского стала рабыней для утех в стане врага. Княжество наше пало, на землях хозяйствует огонь, жадный и беспощадный, уничтожая все то, что отец строил. Нет у меня больше ни семьи, ни дома. Да и имени у меня больше нет.

Княжна Сияна Домбровская отныне пустое место. Нет во мне ни души, ни сердца. Лишь тело, лишенное жажды жизни. Бесполезное и слабое. Подавленное и захваченное. Словно чужое оно. Не мое вовсе.

– Жива, – ответил мучитель, похотливо скалясь.

– Славно. – Ответ удовлетворил вошедшего незнакомца. – Развязывай княжну, да к дороге готовь, – распорядился он.

– Как? Я же еще не…

– Славно, что еще НЕ! – оборвал он на полуслове моего мучителя. – Князь Томаш бы подобного не одобрил.

– Так не нужна же была девчонка ему! – не унимался мужчина.

– Не твое дело! Делай то, что велено! Через час в дорогу отправимся.

Голос смолк, а после и шаги тяжелые стихли.

Я стояла ни жива не мертва. Не знала радоваться мне такой удаче, или слезы лить.

Быть может лучше было бы уже сегодня с жизнью распрощаться? Но, нет. Судьба распорядилась иначе. Она меня в лапы заклятого врага решила направить. Для забавы его уберегла. Чтобы гад ползучий мог нарадоваться победе своей. Нечестной и незаслуженной.

Неправильно.

Все неправильно.

– Чего ревешь? – спросил мой мучитель, не скрывая своего разочарования. – Честь тебе оказана. К князю Томашу поедешь. Глядишь, хорошей будешь, и жизнь тебе сохранит. Править конечно не будешь княжеством, но ты и грязной работы не чурайся.

– Еще посмотрим, буду править или не буду, – огрызнулась в ответ.

– Смешная ты, княжна. Мала да глупа еще. Восемнадцать то хоть есть? – спросил мужчина.

– Есть, – ответила я, не глядя на него.

Девятнадцать есть. Но какой прок от прожитых годов, если жизни за пределами замками я вовсе не обучена? Все годы провела словно зверек одомашненный, к рукам прирученный. Кроме отца да матери и знать не знала никого. Лишь к первому выходу в свет готовилась. Да, поздно. Но мне по душе больше жизнь затворницы была, чем хитросплетение интриг лживых на светских встречах.

– Это хорошо. Ты на все согласие давай, княжна.