Эрлин из Красного Дома

Аред бил и насиловал Эрлин когда хотел, и Эрлин твердо знала – если она хоть кому-то пожалуется, то умрет.

Как-то раз Эрлин осторожно сказала матери, но мать лишь покачала головой. Терпи и будь сильной. Ей легко такое говорить. Мать, Ирген из Серого Дома, третья дочь младшего сына, тоненькая и хрупкая, всегда была сильнее отца – лорда Кенриля, главы Красного Дома, второго, после Хёнрира, лорда Леса… и это всегда выводило отца из себя. Сильнее не физически, конечно, ее дар был сильнее. Отец мог ударить, срывая злость, но как человек.

Зов Леса Ирген глушила почти полностью.

А Эрлин не справлялась.

Оставалось только терпеть, залечивая раны.

Свельг всегда был безумно нежен. Так красив, так внимателен к ней, в его объятьях Эрлин готова была забыть обо всем. Была счастлива. Если бы не это запретное, украденное у судьбы счастье, она сошла бы с ума.

Их любовь. Их сын… так предательски похожий на отца.

Эрлин просто не успела.

Нужно было сбежать, успеть… как угодно, несмотря на охрану, несмотря на то, что ей некуда идти.

Она не успела. Роды были долгими, Эрлин еще едва-едва смогла прийти в себя, когда Аред с войсками вернулся.

Все они разом. Дорога от Ивила шла мимо их замка.

Аред, другие лорды… лорд Хёнрир, Свельг вместе с ним…

Когда Эрлин увидела Свельга в окно, когда он въехал во двор, у нее замерло сердце. Она подумала даже – вдруг еще есть надежда, и Свельг поможет ей! Случится чудо…

Она видела, как Аред спрыгивает на землю… его встречают… слуги не решаются сразу, но потом осторожно и быстро-быстро что-то говорят ему, и Аред… он бросает быстрый взгляд на ее окно.

Его звериный страшный рык. И он, отбросив в сторону слуг, несется к дверям, по лестнице к ней.

Вот и все.

Поздно бежать.

Сейчас муж убьет ее, она заслужила на этот раз. Она изменила, родила сына от другого мужчины, и по закону заслуживает смерти за это. Аред имеет полное право. Сопротивляться больше нет сил.

Свельг там внизу…

- Свельг! – кричит Эрлин в окно.

Ей уже нечего терять, ее честь, ее жизнь – потеряны и втоптаны в грязь.

Все, что она может – попытаться спасти сына. Она держит его, надеясь, что Свельг увидит и поймет. Сделает, хоть что-нибудь! Кого еще она может просить?

- Свельг!

А на окне решетка, даже не выпрыгнуть. И так высоко…

Свельг вздрагивает, поднимает голову. Сползает на землю из седла, и неуверенно мечется, словно не в силах решить, что ему делать – бежать отсюда, опасаясь возмездия, или бежать на помощь.