OneHalf

Максим тоже поддерживал в этом вопросе официальную церковь, но не стал афишировать свое мнение. Вместо этого он спросил:

- А почему Бог начал делить души, вместо того, чтобы сотворить еще какое-то их количество?

- Потому что акт творения уже свершился. Он мог что-то скорректировать, но не мог ничего менять.

- Значит Бог не такой уж всемогущий?

- Да. Ведь если бы он был всемогущ, то не допустил бы войн, болезней, существование ада, наконец.

- Но ведь все познается в сравнении. Не было бы ада, рай не был бы раем.

Отец Павел приуныл, но не надолго:

- Да, вы правы, Максим, но и существование ада в достаточной мере оправдано. Ведь если все познается в сравнении, то, зная, как плохо будет в аду, люди будут стремиться к Свету, Добру. В рай.

Максим немного оторопел от того, как повернули его собственный аргумент против него самого. Очевидно, в духовной семинарии этому специально учат.

- А вы очень неортодоксально воспринимаете свою религию. Удивительно, что вас до сих не лишили духовного звания, Павел Александрович.

Отец Павел грустно покивал головой:

- Сам удивляюсь. Поверьте, Максим, для меня мои мысли столь же крамольны, как и для членов Священного синода, но, в отличие от них, я допускаю их существование. И это раздвоение мыслей причиняет моей душе страдание более ужасное, нежели физические мучения.

Максим задумчиво покивал. Не то чтобы он очень переживал за священника, чьи душевные метания были для него, в общем-то, чужды, но идея о душах-половинках запала в его душу и теперь не давала покоя. Хотелось немедленно «встать и идти», и это неожиданное желание было таким, что Максим ощутил себя парусом, влекомым ветром в сторону неведомых земель, еще не открытых, еще не видимых, но уже реально ощутимых тем самым «нутром», которое все знает, но к голосу которого мы так редко прислушиваемся.

Тем временем солнце начало приобретать свои закатные оттенки. Отец Павел умолк, лишь задумчиво глядел на реку и терзал в руке очередную былинку. Максим некоторое время помолчал вместе с ним, а потом поднялся и, не прощаясь, махнув только рукой на прощание, побрел через степь. Идти было не далеко, за полчаса он дойдет до первой остановки автобуса, а потом еще три остановки и он дома.