Академия Равенства. Ад

А когда совсем распирало, как, например, недавно, обивал порог ее комнаты, будучи предупрежденным, что девушка сейчас временно проживает одна.

Только Всевышний и знал, каких усилий ей стоило каждый раз сдерживать Дрона, рвущегося мстить непонятно за какие грехи Эрвину. Дракончик очень ревностно относился именно к этому мужчине, хотя такого энтузиазма, например, по отношению к Грону никогда не проявлял. В такие моменты его всегда красные глаза будто наливались багряным пламенем, даже саму Петру заставляя чувствовать необъятный, неконтролируемый, рожденный из самых глубин страх.

Даже будучи на грани смерти в конце весны, она не испытывала таких сильных чувств и не могла предположить, что способна настолько бояться.

После того как лекарь выписал ее, наконец, разрешая вернуться к себе в комнату, магические силы продолжили возвращаться, но не так быстро, как под воздействием присосок с живительным раствором. В многообразии своих запасов из нескончаемых баночек, пакетиков и бутылочек девушке удалось найти настойку из корня мандрагоры, которая, судя по описанию, восполняла магический резерв, но лишь ненадолго.

А надолго и не нужно было…

Как бы Петра ни храбрилась, она все же опасалась очередной подлянки от Винтера и не верила, что парень так легко сможет от нее отстать, попросту покинув стены учебного заведения. Одна капля позволит ей продержаться в бою минуту, бутылек – около двух часов, но и у этого средства существовала обратная сторона медали.

По истечении заявленного срока маг погружался в тяжелый долгий сон сродни нахождению на грани жизни и смерти, и только от него самого зависело, выйдет ли он из него.

Время бежало к закату. Алая полоска, будто пропитанная магией, обтягивала самый край неба, знаменуя о том, что завтрашний день тоже одарит Кирольскую Империю теплой погодой, а значит, они снова смогут полетать, прочувствовав всю свободу эфемерных щупалец ветра, что охлаждает горячее сердце, не перестающее вспоминать об одной-единственной встрече с таинственным незнакомцем.

Почти полгода прошло, а он по-прежнему врывался во сны Петры размытыми силуэтами, страстными движениями и яркими эмоциями. Неустанно напоминал о себе, хотя она и без этого не забывала его. Черная гладкая маскарадная маска спокойно пряталась у девушки под подушкой, как самое дорогое, навевая те самые сновидения одним лишь своим наличием.