Не горюй о сердце — я скую другое

Почувствовала, как рука ведьмы запнулась, не скользнула ниже. Но волосы Марьи всегда путались, она не помнила ни дня, когда Любаве не пришлось бы распутывать колтуны золотых прядей…

Они столкнулись взглядами в отражении. Любава вспыхнула, смущенно отвернулась, не смея так прямо глазеть на королевну. Кощеево зерцало показывало правду, это он ей так сказал, а Марье всегда казалось, что отражение ей льстит. Но испуг Любавы она успела уловить.

— Тогда я была совсем юной, — прошептала Любава. — Я не умею сечься, моя королевна, но нашей дружине нужны были все, кто может держать меч.

Мой конь пал почти сразу, сраженный чьей-то меткой стрелой, меня выбило из седла… Было больно, я не могла встать: упала на ногу, подвернула. Мне казалось, по мне вот-вот проскачет конь. Растопчет меня, растерзает…

Привычная работа помогла ей справиться: Любава расчесала волосы и стала укладывать их в венец, сплетенный из двух кос. Ни один волосок не выбивался — наверняка чародейство помогало Любаве смирять непокорную гриву Марьи.

— Мое счастье, что я выползла под копыта Кощееву коню, — продолжила ведьма. — Мы отступали в Лихолесье, все было смятенно… Слава Чернобогу, в той битве не было волхвов Белобога. Они оказались бессильны на нашей стороне Смородины, иначе ни один из нас не пережил бы тот бой. А царь подхватил меня, просто потому что мог спасти. Спасти хоть кого-нибудь. Царь милосерден, и я на крови клялась служить ему вечно…

— Но он же и призвал тебя сражаться, — прошептала Марья. — И от этой просьбы нельзя было спрятаться.

Любава не посмела бы сказать этого, но Марья знала. Какая-то неведомая магия повелевала нечистью, что они не могли ослушаться ни единого слова, сказанного Кощеем, если он того пожелает. Именно он собрал великое войско, которое повергнуть смогла только единая армия князей… Сила вынуждала нечисть браться за оружие — или выходить на сечу с оскаленными клыками и выпущенными когтями. Но Кощей сотни раз клялся ей, что большая часть войска шла по своей воле, а в преданности волкодлачьей дружины ей не приходилось сомневаться…

— Не нужно серег, — отрезала Марья, видя, как Любава робко потянулась к шкатулке с драгоценностями, — и дорогого платья.

Каменьями стоит сверкать в мирное время, но сейчас мы готовимся к битве. Достань мой меч, — устало прошептала Марья.

Она не обернулась, но услышала, что глухо хлопнула крышка сундука.

***

После долгого путешествия в богатый дом казанского хана Кощей с неохотой взлетел на коня.