По лезвию ножа

Габриэль никак не мог допустить, чтобы с девушкой что-то случилось. Тем более сейчас, когда она стояла перед ним во плоти — живой, и главное, целой!

— Так, Пернатый, — Вероника отошла от угла, бросая встревоженный взгляд на ангела, — крылья в зубы и пошёл вон от сюда, пока тебя не увидели!

— Почему? Ты в опасности?

— Нет, Птенчик. В опасности как раз ты. — Вероника ехидно улыбнулась, как в детстве, когда затевала очередную пакость для сельчан.

— О чем ты говоришь? — радость от встречи затмила ястность ума, и вопрос собственной безопасности отошёл на второй план, — Я никуда не уйду, пока ты не объяснишь мне в чем дело! И что за хам смеет так грубо о тебе отзываться?

Вероника отвела взгляд, неловко улыбаясь.

Она стала нервно мять в руках край кофты — какой-бы взрослой девушка не была, детские привычки остались с ней. Это было так прелестно.

— Ну, если в кратце, то он командир отряда, в котором я состою. И мне оторвут голову, а тебе ощипают крылья, если увидят, как мы мило вместе общаемся.

Прислушавшись к какому-то шуму, Вероника снова, аккуратно выглянула из-за угла.

Габриэль не понимающе уставился на её затылок — его переполняли разные чувства, но больше всего преобладало беспокойство за неё.

— А почему из-за меня, тебе должны голову оторвать? — решил уточнить ангел, слегка приблизившись. — Он ревнивец какой, или же на то есть особые причины? Если так, то ты только скажи и я обеспечу нам более спокойную обстановку! Мне и самому нельзя долго задерживаться на одном месте. Я ведь в бегах…

На последнем слове Габриэль запнулся, понимая, что сболтнул лишнего.

— Ага, я знаю, — всё ещё выглядывая из-за угла, насмешливо ответила Вероника. — и кстати, бежишь ты именно от моей группы.

— Что? — удивился ангел.

— Что? — передразнила девушка, оборачиваясь с лукавой улыбкой.

— Как это… От твоей?

Вероника отступила к ангелу, прижимаясь спиной к широкой груди, и провела кончиками пальцев по гладковыбритому подбородку:

— Пернатый, я понимаю, что нет веры отродью ведьмы, но сделай милость, — мягкие черты лица исказились злобой, а тонкий голос словно пропитался холодом и сталью, — свали!

— Вероника! Ты забыла — сколько раз я тебе говорил, что ты не отродье? — Ангел, мягко улыбнувшись, прикоснулся к её щеке, нежно поглаживая.

Такая тёплая, такая живая, такая родная. — Я скучал по тебе, маленький бесëнок! Не счесть, сколько слез я выплакал, узнав, что ты…

— Веник! Чёр-ртова девка! В какие ебеня её опять занесло? — голос больше был похож на злой рык.