В оковах Темного города

Бонсон признался в совершенных злодеяниях моей помощнице и мы отыскали колдовской угол в его доме с пропавшими артефактами, – спокойно ответил Морис.

– Хотите сказать, что у него есть преемник? – всполошился главный казначей города.

– Похоже на то, – продолжал отвечать начальник Тайного сыска.

– И? Есть какие-то зацепки? – по голосам мужчин было понятно, что каждого из них беспокоит и возможно, даже пугает происходящее.

Один из членов тайного ордена – преемственный антиквар, уже стал жертвой этих жутких смертей.

И ни у кого не оставалось гарантии, что он не станет следующим.

– Тишина, братья! – оглушил пещеру громоподобным гласом судья. – Без паники! Позвольте Морису договорить!

– Пока никаких следов убийцы не обнаружено, как и улик , – твердо ответил Морис, мысленно презирая себя за то, что умолчал о главной новости.

Но как он должен рассказать об этом? Невзирая на свою природную щепетильность и честолюбие, это первый случай в его карьере, когда он пошел вопреки долгу и покрывал подозреваемого.

Не мог он раньше времени натравить Орден, на человека чья вина не доказана. Впервые он хотел, чтобы профессиональное предчувствие подвело его и все оказалось не таким, как виделось.

– И что вы предлагаете, просто сидеть и ждать, когда очередной умалишенный будет удовлетворять свою жажду крови? – подал голос, всегда хмурый и молчаливый лорд Бей, хозяин портовых складов.

– Предлагаю вам, братья, разузнать как можно больше о колдовстве, используемом Бонсоном. Также, я провожу беседы с его учениками, пытаясь выяснить с кем из нынешних и бывших лицеистов у него были наиболее доверительные отношения.

Возможно он успел обучить кого-то из них.

– Как долго продлится это выяснение? – привлек к себе внимание Айронс – крупный землевладелец.

– Затрудняюсь ответить, – прокашлялся, ощутив во рту сухость. Даже заявляя правду о своих намерениях, чувствовал себя лжецом. И это новое для него чувство разрывало Керерро на части. Впрочем, не только ложь для него оказалась вновинку.

Впервые он поставил личные чувства превыше долга и чувство вины съедало его.

Но и поступить иначе у него не выходило. Никогда раньше он не был никем настолько увлечен, что готов вывернуть душу наизнанку и положить к ногами девушки не только мир, но и свое сердце. Поэтому не могло быть и речи о том, чтобы не стараться спасти предмет своего обожания. Он хотел верить, что странная связь его возлюбленной с этими убийствами имеет логическое объяснение. Верил, но сомневался.