Последний демиург

"И" что? Что за бредовые мысли? Он мог сделать с ней всё, что угодно, в течение последних восьми дней. Мог. Но ничего плохого не сделал. Ни он сам. Ни его люди.

− Вы заблуждаетесь, Вереск. − Ладимир сжал кулаки и уставился на них так пристально, словно видел впервые. − Боюсь, тут даже бочонка не хватит.

− В чём... В чём дело? − Холодок пробежал вдоль позвоночника. Спина взмокла от пота.

− Дело в том, что я трус, − выпалил князь, вскинув голову.

Трус... Трус? Какой же он трус? Стал бы трус спасать незнакомку, рискуя собственной жизнью? А все те ратные подвиги, о которых рассказывал боцман?

− Да, трус, − невесело усмехнулся капитан, заметив её замешательство.

− Самый настоящий. − Он опрокинул в себя очередной кубок. − Лекарь хотел скрыть от вас один... ммм... факт, и я в малодушии своём пошёл на поводу эскулапа. Но позже понял, как низко это − скрывать правду. Знать и молчать, пользуясь вашей... вашим... недугом.

− Что за факт? − собственный голос показался Вереск чужим и далёким.

− Вы... − Ладимир сглотнул. Посмотрел пристально. Взял за руку. − Вы были в тягости.

− Ч-что?

− Вы были беременны, Вереск. − Он сжал её пальцы. − Но потеряли ребёнка. Мне очень жаль.

ГЛАВА 4

Можно ли жалеть о том, чего не помнишь? Любить того, кого никогда не видел? Плакать по тому, что не случилось?

Глаза оставались сухими, но душа… Казалось, будто она кровоточит. Боль накатывала волнами, в сердце саднило, ком подкатывал к горлу, но слёзы... Слёзы так и не пролились.

Может, их просто больше не осталось?

Вереск лежала, сжавшись в комок, и прижимала к груди подушку. Так легче. Ненамного, но легче.

Ребёнок.

Она потеряла ребёнка. Малыша, которого носила под сердцем.

Был ли этот малыш долгожданным подарком судьбы? Или это нежеланный плод порочной связи? Вереск не помнила. Но отчего-то ей стало так тоскливо, что захотелось броситься за борт и снова оказаться в объятиях рокочущего моря. И в этот раз уже не противиться судьбе.

Ближе к рассвету Вереск провалилась в сон.

Ей снилась бескрайняя равнина, заросшая розовым цветом. Тёплый ветер целовал щеки. По синему небу неспешно плыли огромные, похожие на зАмки, облака. Пахло весной. С ней рядом шёл тот, кого она любила. Кому доверяла. Ради кого жила. Он повернулся к ней, но Вереск не сумела разглядеть лица: глаза слепил яркий солнечный свет.

− Поцелуй меня, − попросила она, и возлюбленный склонился к ней.

Ещё немного, и она увидит его черты.