Элегия

Элегия

Ангелов

Элегия

Элегия

...никого не пощадила злая осень...

Поздней осенью, когда по ночам уже подмораживает, но некоторым из солнечных дней всё же удаётся быть по-летнему тёплыми, с верхушки дуба, одиноко стоявшего на поляне, внезапным порывом ветра сорвало жёлтый лист. Надо отдать ему должное, он был не совсем жёлтый, а уж сам себя к жёлтым он не причислял ну никак, разумеется. Ну, разумеется!

Голова и манишка у него были ещё почти зелёные, ниже он действительно был жёлтый, но зато начиная с манжетов и до половины рукавов он был ярко-красного цвета, ближе к пунцовому.

Подброшенный порывом ветра вверх, увидев свой старый дуб с высоты, он в неописуемом восторге зашелестел: «Юпи-и-и-и-и». «Это ж надо, как повезло, — подумал он, — вон остальные самое большее, на что способны, так это медленно планировать вниз, когда приходит пора опадать, а я смотри, куда забрался. Ради этого стоило прожить лето».

Больше он ничего подумать не успел, так как ветер, подняв его ещё чуть выше, развернул в другую сторону. То, что открылось его взору, вначале ослепило. У него захватило дыхание, и некоторое время он даже не мог шелестеть. Нет, закат сам по себе новинкой для него, разумеется, не был. Ну, разумеется! Но вот таким, с высоты, во всей полноте его красы, заливающим близлежащие поля прозрачным светом, с такими нежными розоватыми оттенками, местами переходящими в мазки благородного пурпура, отчего манжеты на рукавах листика, казалось, приобрели ещё более тёмный, какой-то уж совсем волшебный цвет — это он видел впервые. Он был потрясён красотой природы и в буквальном смысле слова дрожал на ветру. «Нет, нет, нет, тысячу раз нет, — шелестел он: — О, как я был не прав прежде, вот, ради чего стоило прожить лето».

Он медленно падал вниз, покачивая руками, пока не зацепился за ветку, соседнюю той, на которой он вырос. Прямо перед ним на ветру колыхалась та, кем он восхищался всё лето. Она и тогда была рядом, но дотронуться до неё возможности у него не было. Он мог только наслаждаться её формами, цветом и шелестом. А теперь он касался её манжетами его рукавов, и ему казалось, что кроме них двоих на дубе больше никого нет.

Её сосед, этот мелкий сплетник и интриган, который постоянно шептался с ней всё прошедшее лето, увидев их вдвоём, демонстративно отвернулся, сделав пренебрежительным свой наряд и позеленев от зависти.