Леди-палач

Но гнилое нутро оно всегда взыграет, и мои похитители были казнены в соседнем городе за совсем другие злодеяния. Меня местная стража приняла за дочь гувернантки и одного из бандитов, и доля мне была уготована не то чтобы очень хорошая: дожить при церкви до разумного возраста для ребенка сродни чуду.

Но тут мироздание и Светлейший Бог смилостивились надо мной: палач, одинокий мужчина, вдруг задумался о вечном и решил принять меня дочерью. Паоло, а так звали топорных дел мастера, потом пояснил мне, что специфика работы пугала женщин, а без оных и ребеночку не откуда появиться.

Паоло стал мне хорошим отцом: он опекал меня и заботился в меру своего понимания. От понимания моего названого папаши у биологических родителей бы волосы дыбом встали, но мне нравилось, было весело. Да и не помнила я другой жизни. У детворы вокруг жизнь была посложнее, а в нашем доме никогда не было недостатка в еде и руку на меня не поднимали. По меркам местных я была счастливицей. Единственное, даже опытных горожан шокировало, что отец на работу меня с собой брал.

Но если ребенок кровь с младенчества видеть приучен, то и вид отрубленной головы не шокирует. Я воспринимала работу своего отца просто как работу. Кому-то ведь надо и разбойников казнить, и до правды у злодеев допытываться. Важное дело – работа палача.

И когда мне исполнилось шестнадцать, решение пойти по стопам отца казалось вполне очевидным. Ну, мне так казалось. А вот у приемной комиссии возникли вопросы. В палачи обычно идут взрослые и повоевавшие мужчины, а здесь юная девушка появилась на пороге факультета.

Но топор легко лёг в мою руку, а после я без запинки перечислила все способы дознания у особо молчаливых подопечных. И приемная комиссия уже почти согласилась принять меня на первый курс, когда в комнату, где проходил экзамен, вбежал запыхавшийся папаня с криком:

– Поступила дочурка? Алисия?

Ах, да, Паоло не знал моего имени и самовольно переназвал Алисией. Так что шестнадцать лет отзывалась я на это имя, ну или сокращенное «Ал».

В общем, члены комиссии тут же зачислили меня на первый курс. Не знаю, что здесь сыграло большую роль: моё мастерство или отец с топором на перевес (папаня явился прямо с работы). Но какая разница, если меня всё-таки приняли.

А дальше всё завертелось. Дело в том, что выделялась я из общности абитуриентов не только своим юным возрастом и полом, но и цветом глаз. Как представительницу древнего аристократического рода, природа меня одарила яркими синими глазами.