Борщ для эльфа

Расстелив на коленях чистую тряпицу, девушка аккуратно ела бутерброд с большим куском подкопченного сала и смотрела на эльфа с сочувствием. Сало на куске хлеба было с розоватыми прожилками мяса, обсыпанное смесью специй, которые тут же уловил чуткий эльфийский нос.

Пока остроухий придумывал маленький ответный спич в защиту собственного уязвленного достоинства, от раскачиваний экипажа он неожиданно ощутил незнакомое прежде посасывание в желудке. Сказалось, видимо, напряжение от потраченных нервов.

«Мое проклятие! Оно усилилось! Этот ужасный кусок переперченного жира вызывает во мне аппетит!» — взвыл он про себя с отчаянием, достойным драматического актера.

А тут еще и бабуля. После слов почтаря она почему-то прониклась к остроухому теплыми чувствами и решила взять под опеку.

— На вот! Пожуй, — прошамкала она, сунув ему на колени замызганный сверток из упаковочной бумаги. — Бледный, тощий. Чисто вомпер в день красной луны.

Вилли огромными от отчаяния глазами неверяще смотрел, как на его брюках расплывается отвратительное масляное пятно, очертаниями напоминающее издевательскую улыбку.

На тех самых щегольских, идеально отглаженных и прекрасно на нем сидящих светло-бежевых брюках, которые он только вчера купил в лучшей модной лавке славной эльфийской столицы.

Глава 5. Попутчики

Чего только не натерпелся наш горе-путешественник за этот нелегкий путь. Отстоять собственное достоинство и убедить в своей значимости остальных пассажиров ему так и не удалось.

Старушенция, ехавшая навестить внуков, оказалась лепреконихой с гномскими кровями.

Она пропускала все слова эльфа мимо ушей и обращалась с ним как с малым ребенком.

Почтарь, в роду которого точно были медведи, на первом же привале отвел Вилли за кустик и настоятельно посоветовал ему вести себя с пожилой леди предельно вежливо.

— Ты пойми, братишка, если дама напишет на нашу контору жалобу, мне не поздоровится, — рыкнул он эльфу в лицо, деликатно впечатав столичного франта, не привыкшего к такому ведению диалога, в кряжистый дуб.

Больше всего нашего героя впечатлили даже не отросшие клыки верзилы, а тяжелый чесночный дух из пасти, едва не отправивший утонченного ушастика в глубокий обморок.

— Я тоже пассажир и жалобу могу написать! — слабо трепыхаясь в мощном захвате, отчаянно пискнул он.

— Пф-ф... — негромко фыркнув, хохотнул детинушка, отпустил недотепу и лихо сдвинул набекрень форменный картуз. — Ты эльф! Ваши-то к гномам не ездят, только ты такой прибабахнутый поперся.