Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Улыбнись мне, Артур Эдинброг

Антонина Крейн

1. Уорхол, какого чёрта?

Я всегда знала, что в каждом коте скрывается тигр. Но не думала, что это следует понимать настолько буквально!

Поэтому, когда кот по имени Уорхол, взятый мной из приюта меньше месяца назад, вдруг начал расти и менять окрас, челюсть моя отправилась в далёкое путешествие по вертикали вниз, а сердце забилось, как тысяча гонгов в долине Ганга.

– Уорхол, какого чёрта? – застыла я, от неожиданности расплескав кофе.

Дело было у меня дома, в просторной светлой студии, выходящей окнами на зелёный двор. Сонная и крайне раздражённая, какой я всегда и бываю до наступления полудня, я шла от кофемашины к ноутбуку, чтобы приступить к созданию очередного онлайн-урока по истории западноевропейского искусства.

И вдруг начались такие… чудеса.

Кот, валявшийся в гардеробной и упоённо точивший когти о комод с туфлями, сначала тихо мяукнул, а потом вдруг зарычал. Его белая шерсть окрасилась в рыжий с яркими чёрными полосами, килограммы начали набегать, как в страшном сне старлетки, а зубы отросли, будто кинжалы. Но взгляд у Уорхола оставался всё тем же: меланхолично-циничным взглядом помойного жителя, не так давно обретшего благополучие (надеюсь) в моей квартире.

И ладно бы странности с котом, но гардеробная ещё и наполнилась пением.

Хор низких мужских голосов, доносящихся неизвестно откуда, пел а капелла на неизвестном мне языке. Это точно была не латынь (гарантирую, ибо сама я exegi monumentum знаний в университетские годы), но явно что-то, обладающее таким же багажом аллюзий. По-настоящему древние языки нельзя не признать: в каждом их звуке – угасшие жизни поколений, кровопролитные войны, смерти, клятвы, мольбы и предательства…

В иных обстоятельствах я бы с интересом вслушалась в мелодику языка – и сами голоса, и песня были чарующими, поистине колдовскими, – но в тот момент сюрреализм ситуации заставил меня лишь безмолвно таращиться на происходящее всё расширяющимися глазами.

Подвесной потолок гардеробной заходил волнами, а по полу пополз багровый туман. Шкафы с одеждой мелко затряслись, от страха отплёвываясь вешалками. Кот продолжал превращаться в тигра, пение становилось всё громче, и я, глядя на всё это, поняла, что стремительно перестаю быть скептиком.

В сердце стучало и горячило кровь лишь одно слово: магия.

…Вокруг кота вспыхнул огненный контур пентаграммы.

И тогда что-то во мне переклинило.