Огонь посредине зимы

— Мать дома?

Рудольф на ходу стянул плащ с меховым подбоем и сунул в руки ближайшему спиру. На краткий миг на него пахнуло холодом — позабытое после жизни среди обычных людей чувство. Ничего, Рудольф скоро привыкнет, вспомнит.

— Да, ее сиятельство ждала вас.

Рафус по пятам следовал за юным господином. «Как же он постарел!» — промелькнуло в голове Рудольфа. За каких-то пять лет волосы поседели, лицо сморщилось, однако движения оставались по-прежнему быстрыми, ловкими. И все же скоро придется искать ему замену.

И без того минорное настроение Рудольфа окончательно рухнуло в ледяные бездны.

Он не желал ничего менять, расставаться с верным Рафусом.

«Потом, не сейчас!» — отогнал от себя Рудольф тревожные мысли.

— Ты опоздал.

Полный осуждения голос эхом отразился под сводами огромного холла. В свое время он пугал маленького Рудольфа, напоминал склеп. Что ж, теперь усыпальница обзавелась достойным постояльцем — его матерью.

Запрокинув голову, Рудольф посмотрел на величественно замершую на площадке второго этажа вдовствующую графиню.

Облаченная в черное с ног до головы, с развевающейся за спиной черной же вуалью, в плотных перчатках, она напоминала саму смерть. Единственное яркое пятно — губы. Даже траур не заставил Луизу Александру изменить любимой помаде.

— Ты опоздал на два дня, — упрямо повторила вдовствующая графиня.

Она не собиралась спускаться, ждала, пока сын сам поднимется к ней.

— Ты была в лаборатории?

Рудольф указал на ее перчатки. Такие надевали при работе с ледяными глыбами.

— Да, кучер повредил ногу, пришлось ее подправить.

Но ты не ответил на мой вопрос.

— Разве ты что-то спросила? — пожал плечами Рудольф.

— Ты просто не пожелал услышать. Как всегда!

Впервые за время их разговора Луиза пошевелилась — поправила вуаль.

Мимо прошмыгнули два спира. Они споро тащили вниз большой сундук. Следом личная камеристка Луизы, столь же важная и несгибаемая, как хозяйка, пронесла шкатулку с драгоценностями.

— Ты уезжаешь? — поднял брови Рудольф.

Отца похоронили только вчера, а мать уже торопится в дорогу.

— Да. — Показалось, или по ее лицу пробежала тень тревоги? — Мой ревматизм не выдерживает этого холода.

Рудольф едва заметно покачал головой. Если бы он вернулся на час-другой позже, и вовсе не застал матери. Хотя общаться с ней посредством зеркала куда приятнее, нежели в живую.

И все же Рудольф хотел выяснить причину смерти отца. Он скончался внезапно, скоропостижно. Пусть родители давно жили порознь, мать обязана знать, от чего.