Тени на пороге

И все же правда, что не везде на верхнем слое Нави можно погреться в лучах светила. — Они очень быстро проживают отмеренный век, быстро иссыхают и становятся пеплом раньше, чем у нас появляются первые ростки на руках.

Увара опешила, с удивлением глядя на старшую подругу, за которой увязалась, чтобы хоть глазком поглядеть на то, что творится за пределами опушки. Страх ведь не исключает любопытства. Да и оставлять Руну одну Уваре совсем не хотелось. Старшая, несмотря на праздничный наряд, стала выглядеть тоньше, точно готовая сломаться высушенная тростинка.

— Что же они успевают сделать за такую короткую жизнь?

— Многое: строят города, свои дома, рожают детей, причем много. Я как—то видела село, где разновозрастных бегало почитай половина от того, сколько их там вообще жило.

— Много…

— Много, — кивнула Руна и остановилась. Увара, почти споткнувшись на ровном месте, последовала ее примеру и посмотрела сначала на спутницу, а затем вглубь тропы, где что-то двигалось.

Увара так и застыла, боясь громко вздохнуть или пошевелиться. За младенцем успели прийти.

Тьма в Нави живая, дышащая, точно деревья на опушке. Увара видела, как шевелится воздух, а нечто более осязаемое пытается подобраться к самой границе мрака, но опасается ее переступить. Рокочет недовольно, тянется гнилостным духом. Маарки могли показаться шумными, но каким-то чудом именно они рождали тишину.

Руна плавно подогнула колено, опустилась и положила ребенка у самой границы тусклого света и мягкой темноты, что волнами накатывала на тропу, но не прибывала по-настоящему.

Взгляд старшей лешачихи не сходил с ребенка и тот, словно отдавая последнюю дань той, что так долго за них ухаживала, не отводил взгляда. Не младенец он больше, хоть и тело его мало.

Очень тонкие, кое-где покрытые мелкой шерстью серые руки с длинными, когтистыми пальцами медленно выплыли из темноты. Увара даже со своего места чувствовала расходящуюся от них вонь сырой гнили. Захотелось плакать или кричать, чтобы перекрыть шепчущий рокот самых низших, темных созданий Нави.

Руки, насколько это возможно, нежно забрали голого младенца, а Руна, поднявшись, низко поклонилась темным соседям:

— Позаботьтесь о нем, вместо меня.

Рокот стал чуть громче и лешачихи услышали тихое, точно трение ткани: «Ступай с миром, сестра».

Руна сделала шаг назад и рокот, вместе с давящим чувством слабости, начал отступать. Звон в ушах прекратился.