Пламенный цветок

— Лишь то, что богине не стоит столь безрассудно пользоваться своей силой, — елейным голосом продолжила Касайрис. — Испаряя море и изгоняя рыб и морских тварей, она могла и не заметить кого-то посущественней…

— Кто-то… — Кихи осеклась. Её кожа заискрилась, выдавая охватившее её волнение. Малышка нервно сглотнула, после чего с трудом выдавила из себя беспокоящий вопрос: —… погиб в моём пламени?

Касайрис не могла сдержать торжествующей улыбки. Аулус почувствовал, как усилилось напряжение, а воздух будто бы стал плотнее и тяжелее.

Он гнал от себя ужасающие предположения и ощущения прочь, но ему никак не удавалось отделаться от мысли, что мир словно завис над пропастью.

Кихи содрогнулась, завидев радость Касайрис, и тут же молящим взором воззрилась на Рэбэнуса. В её пламенных глазах искрами рассыпалась надежда. Аулус, напротив, готовился к полному краху. Рэбэнус с ответом не спешил. Он виновато отвёл взгляд в сторону и словно нарочно выдерживал гнетущую паузу.

— Я должна знать правду! — не выдержала Кихи, и её звонкий голосок эхом пронесся по остывшему чертогу.

Рэбэнус шумно выдохнул и затем едва слышно произнёс:

— Вальен…

Оглушительный взрыв и последовавшая за ним огненная волна вмиг вышвырнули всех агни из чертога. Сработала защита, наложенная Демоном Высшего Порядка — отцом Аулуса. Агни застыли у дымящегося кратера вулкана, который следовало срочно запечатать, чтобы впавшая в неистовство богиня не натворила ещё каких-либо неприятностей. Однако, оказавшись на вершине вулкана, Аулус увидел только четверых демонов.

Касайрис исчезла, лишив их возможности надёжно закупорить жерло. Они, конечно, всё равно попытались, но не прошло и пары часов, как острова Фацуки вздрогнули от первых толчков землетрясения. Спустя пару минут Огненный чертог извергся клокочущей магмой, а море вокруг вскипело. На призыв первого вулкана мигом отозвались все западные сопки. Не желая превратить весь мир в жареного цыплёнка, Найлус призвал оставшихся агни нести вахту и по очереди успокаивать Огненный чертог и безумствующую Кихи.

С тех пор минуло уже два дня и две ночи, а малютка-богиня всё больше гневалась и неистовствовала. О Касайрис не было никаких вестей, потому агни оставалось уповать только на чудо. Впрочем, это самое чудо уже спешило на помощь. За спиной Аулуса скрипнула покосившаяся дверь, и в комнате появился черноволосый мужчина, облачённый в тёмный плащ. Кажется, того не смущал ни ходивший ходуном под ногами пол, ни осыпающийся потолок.