Спасайся, Красавица

Влад расплылся в улыбке.

– Говори. Я ещё более странный. Давай.

Она жалела, что сейчас не могла набить рот тортом, чтобы избежать ответа на вопрос. И кто её дёрнул за язык? Зачем сказала? С силой зажмурилась, а затем вновь посмотрела на лицо Влада.

– Твоя душа. Я знаю, это странно, но… Порой интуиция говорит мне абсурдные вещи. Можем посмеяться.

– Что с моей душой, Лия? – Он провёл языком по зубам, и вдруг его глаза дали странный отблеск.

– Она как будто мёртвая. Глупость сморозила. Да, знаю! – захотелось Лие вновь провалиться сквозь землю от стыда.

– Вот как. А ты веришь в существование души? – поинтересовался Влад, понизив голос.

– А ты нет? Материалист?

– Тебе ближе понимание души у Аристотеля или у Платона? – проигнорировал он заданный вопрос.

– Учение Платона ближе. Мир ощущений несовершенен, высшая цель – подняться над ним и приблизиться к божественному, достижение высшей нравственности – главная и почти недостижимая цель.

– Интересно. Нравственность, значит. – Влад улыбнулся лишь глазами.

– Мы похожи, Лия. Но в молодости я думал совсем по-другому.

– И каких взглядов ты придерживался? Жаждал анархии? – беззлобно рассмеялась девушка. Влад увлекал её всё больше и больше.

– Да. Думаю, что все в молодости хотят быть бунтарями и новаторами. Кажется, что только ты до такого додумался, что все вокруг идиоты и боятся изменений.

– Если взглянуть на это с позиции истории и накопленного опыта, то мы всё время будем возвращаться к тому, с чего начали.

– Верно.

Всегда вспоминаю падение Римской империи. Закат великой цивилизации. Нравственность так или иначе нужна человечеству. К слову, Лия, ты читала Достоевского?

Девушка покачала головой.

– Почитай «Бесы». Достаточно глубокое по силе произведение. – Влад вдруг задумался и продолжил с уже другим интонационным рисунком, словно выступал на сцене в театре. – Но одно или два поколения разврата теперь необходимо; разврата неслыханного, подленького, когда человек обращается в гадкую, трусливую, жестокую, себялюбивую мразь, – вот чего надо! А тут ещё «свеженькой кровушки», чтоб попривык.

Заметив недоумевающее лицо Лии, Влад пояснил:

– Слова одного персонажа произведения – Верховенского. Девятнадцатый век. А как всё точно предсказал этот русский.

– Ты помнишь наизусть?

– Только то, что меня однажды зацепило.

– Ты так много всего читал, – не без восхищения воскликнула Лия. – Хотела бы я столько всего знать.

– У меня было много времени на это.