Кай-Дон-Монский витраж. Часть II.

Дон тоже превратился в какого-то мерзкого почти что деда.

– Ну фто, торохая, повтофый квафтав по нам пфачет? – невнятно прошамкал он.

– Что? – не поняла Янера.

– Пойдём в порт, – объяснил Дон. – Я немного перестарался с маскировкой, в приличные места нас в таком виде не пустят.

Янера не выдержала, и рассмеялась.

– Теперь – манеры, – заявил Дон. – Вот кто так смеётся? Ты что, барышня за светским ужином? Надо хохотать, с выходом в истошный кашель на конце. Ну ничего, к ночи охрипнешь – будет само получаться. И гримасничай побольше. Брезгливо так – у тебя должно хорошо получиться, – Янера скорчила рожицу. – Неплохо, – оценил Дон. – Всё, пора.

Янера сделала всего несколько шагов, когда дверь распахнулась. Пырей недоуменно уставился на неё, округлив глаза, и приоткрыв рот.

– Миледи?!

– Чёрт, что совсем не получилось замаскироваться? – расстроился Дон. – А я так старался…

Пырей усмехнулся.

– Лицо хорошо разрисовали, – признался он. – Но движения выдют.

– Парень дело говорит, – кивнул Дон, поворачиваясь к Янере. – Осанка, – он с силой свёл её плечи вперёд, опустив одно ниже другого. – Походка, – он призадумался. – С походкой сложно. Постарайся прихрамывать – так проще всего.

Янера попробовала.

– Намного лучше, – кивнул Пырей. – Но зачем всё это?

– Дела Ордена Пятнадцати, – туманно ответил Дон. – Слушай, дружище, можешь посидеть с ребёнком, пока мы ходим?

– Эээ… Ладно… – неуверенно протянул Пырей.

– Прекрасно! – просиял Дон. – А то моя благоверная меня у… не простит, если ей на всю ночь одной с ней оставаться.

– А что, Катярина плохо спит? – поинтересовалась Янера. За две ночи в этом доме она ничего подобного не заметила. Ни плача по ночам, ни заметного по Наяне недосыпания.

– Хуже, чем Наяна, когда её не трогают, – хмыкнул Дон. – Отлично она спит у меня на руках. Катя в смысле, не Наяна. Всё, пошли скорее, ночь короткая. Да не здесь, – Дон вовремя перехватил дверь, – через заднее крыльцо. И не забывай хромать.

***

Город спал, когда они возвращались по залитой рассветом улице, и никто не видел, как растрепались волосы, как сбилась одежда, и как смылся с лица грим, превратившись в грязь. Янера пошатывалась уже совсем не наиграно – от усталости и излишне выпитого. Никогда бы она не подумала, что будет пить дешёвое пиво, да ещё и столько. Дон придерживал её за плечи, и насвистывал какую-то песенку, лихо перекинув через плечо платок, который она, не заметив, обронила ещё на прошлой улице. Янера с наслаждением подставила лицо утреннему ветру.