Рок и Кара

Я уже понимала, что он ничего не чувствует, последний удар сердца раздался, когда порвались связывающие нас нити.

Как в вязком кошмаре, я наблюдала за соперником. Тот нырнул, а затем встал над водой с телом брата. Если у толпы еще оставались сомнения, то я знала наверняка — Свет уже не очнется.

Минуты показались часами. Жрец склонился над телом Света, опустил голову ему на грудь, в надежде поймать прерывистое дыхание, а затем тяжело поднялся. В наступившей тишине он чуть надломлено, но достаточно громко, чтобы услышали все, провозгласил:

— Поединок окончен.

Свет, сын короля, погиб. Воин, одолевший его в честном бою, может готовиться к коронации. Если через три дня никто не бросит ему вызов, он станет королем Тринадцати кланов.

Жрец первым опустился на одно колено перед победителем поединка, а за ним и все остальные. Я рухнула на землю, не видя ничего и никого вокруг. Впервые в жизни я упала в обморок, но, признаться, была тому даже рада.

***

— Кара, нас убьют на рассвете?

— Нет, милая.

Нам дадут три дня на молитвы и скорбь и лишь по истечению этого времени отправят к предкам-зверям.

Шута прижалась ко мне справа, Рони — слева. Первую ощутимо потряхивало, она не замолкала ни на минуту, вторая часто-часто всхлипывала, но молчала.

— Это будет больно?

Воин, заходивший час назад в мои покои, где нас с сестрами заперли (собственно, всего лишь приставили стражу ко входу, дверь на ключ никто не запирал, но легче от этого не становилось), отозвал меня в сторонку и сказал, что ему придется убить нас — таковы правила.

Смерть наша будет безболезненной, ибо он не желает нам зла. Нам дадут выпить яд, а затем отведут к ритуальному костру. К тому моменту, как наши тела заполыхают, распространяя по округе зловоние горелого человеческого мяса, мы уже будем мертвы.

Когда Воин озвучил все это так же спокойно, как до того убил моего брата — с равнодушием делового человека, выполняющего неприятную работу, — я подумала, что не могу даже вцепиться ему в горло.

Я слаба, он убьет меня на месте, но не это пугает. Как переживут свою участь девочки, оставшись без моей поддержки? Каково им будет в одиночку ждать смерти? Хватит ли смелости выпить яд, или, запаниковав, они взбунтуются и навлекут на себя более болезненную смерть?

Я смотрела в спину удаляющегося Воина, обнимала сестер и ненавидела. Ненавидела его за смерть брата, ненавидела себя за никчемность. Будь я мужчиной, меня бы с детства обучали военному мастерству.