Вожделение с доставкой

Ибо кто в здравом уме будет создавать щит, блокирующий работу врачевателя? Разве только темные колдуны, отмеченные печатью смерти, но подобные личности так же редки, как и целители. И будущая жертва мошенницы к ним не относилась.

Элис вздохнула и достала из маленькой сумочки складное зеркальце, дабы удостовериться, что основные декорации для ее легенды о дочке богатого землевладельца не пострадали. Быстрый осмотр показал, что, как и полчаса назад, темные локоны идеально уложены, подводка не размазалась и продолжала подчеркивать форму темно-серых глаз девушки, а нежно-розовая помада делала чувственные губы еще более манящими.

"Идеально, — констатировала Элис и убрала зеркальце обратно в сумочку. — Надеюсь, Претэку тоже понравится". Девушка легко улыбнулась. Шутка была специфичной, ибо у артефактника просто не было шансов не обратить на соблазнительницу внимания.

Схема, которую использовала Элис, была отработана до мелочей. Все, кто попадал под влияние искусственно вызванного возбуждения, непременно выдавали воровке нужную информацию и необходимые ценности.

Мошенница в очередной раз воспроизвела в голове образ артефактника и не могла не признать, что соблазнить такого красавца не просто необходимо, но и приятно. Конечно, если русоволосый мужчина с привлекательной внешностью, которого она видела на карточке с магическим портретом, не был искусственно улучшен.

"Если так, то я расстроюсь", — мысленно хмыкнула Элис и вновь выглянула в окно.

Оказалось, карета уже въехала в торговый квартал, и за окном проплывали однообразные невысокие здания, двери которых красовались вывесками с именами владельцев заведений. Зачастую безликие фасады торговых домов украшали яркие рекламные транспаранты, зазывающие приобрести различные товары, вплоть до западных девушек-танцовщиц, или сильных выносливых мужчин.

Элис не смогла сдержаться и недовольно поморщилась. Четыре года назад от участи оказаться в одном из этих заведений ее спасло лишь данное воровской гильдии слово. Хотя порой казалось, что полное подчинение мастеру не сильно отличалось от рабства.

Девушка тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли: "Что было, того уже не изменить, зато хоть какая, но свобода".