Шарусси

Вот бы найти пень пошире или поваленное дерево для привала. Действительность снова угодила — я сделала несколько неуверенных шагов, боясь принять после перегрева очевидное за мираж, но вот деревья расступились и обнажили пологий спуск к широкому, чистому озеру. Я испустила восторженный визг. Озеро! Гука тоже его заприметила и нетерпеливо заплясала на месте, просясь на волю.

— Ну-ну, тише, — я похлопала кобылу по вспотевшей гнедой шее. — Не дури мне тут.

Плавать Гука любила с детства. Дома она частенько сбегала из табуна и резвилась на узкой полоске пляжа, после чего сердитый конюх читал ей нотации, будто озорную девчонку можно было перевоспитать нравоучениями.

Предвкушая пугающее представление в случае её побега в воду вместе с чересседельными мешками, я шустро отцепила карабин недоуздка с чембуром от седла, переодела в него волнующуюся кобылу и настойчиво потащила ту к дереву, чтобы привязать и расседлать. Тонкая узда однозначно не справилась бы с напором. Закончив с вещами и амуницией, я отстегнула кобылу с привязи и причмокнула губами. Гука, получившая команду, стремглав ломанулась вниз.

— Эй, ты, поосторожнее! — крикнула ей вслед, а сама уже принялась носком за пятку скидывать обувку, чтобы последовать заразительному примеру.

Вчера на постоялом дворе возникла загвоздка с канализацией, и обязательные гигиенические процедуры пришлось сильно сократить. Так что, внезапное озерцо подвернулось кстати нам обеим.

Гука, со всех ног припустившая к воде, вдруг притормозила. Ни разу не слушавшая моих советов относительно купания, кобыла заставила меня насторожиться и приблизиться к, казалось бы, безмятежному озеру.

Гука, меж тем, медленно вошла в воду по запястье, склонила шею и мнительно принюхалась, а потом также медленно и гордо покинула вожделенное пристанище.

И что это значит?

«Водяной, водяной», — раздался тихий шёпот леса, предупреждая об опасности.

Ах, вот оно что! Я присела на корточки и запустила ладонь в обитель нечистого духа. Часто, наверное, водяной привечал уставших путников, подманивал к песчаному берегу, пускал доплыть до обманчиво неглубокого центра, чтобы пронзить их ноги судорогой да утащить на дно.

Сегодня нечистому не повезло. Хотя это спорно — будь на моём месте одарённый, и водяной бы уже ни о чём не беспокоился, лишённый права на защиту.

— Водяной, выходи, знакомиться будем, — крикнула я на манер сказок о храбрых воинах, заменив угрозу расправы на миролюбивое предложение.

— Я слышу, слышу, Хранительница.