Управленец

Неподкупным и беспристрастным. А судьёй будет… сам человек. Видимо боги посчитали излишним заниматься судом над смертными, а потому предоставили им право осуждать себя самим.

Осуждать, но не оправдывать. При этом, даже самый бессовестный и лицемерный в том месте осознает всю мерзость содеянного. Заглушить совесть будет нечем и ничто не сможет отвлечь от отражения в зеркале, где из раза в раз будут повторяться события из твоей жизни.

Кто-то в зеркале будет видеть плоды своих трудов и наслаждаться с чувством заслуженного отдыха.

Кто-то будет сожалеть о том, что не сделал больше добра, пока был жив.

Кто-то будет стоять, рыдая о делах своих.

А кто-то будет испытывать такое отвращение к себе, что начнёт себя истязать всеми доступными способами.

Яркие картинки, рисуемые воображением, нагнетали такой ужас, что Горий побледнел словно труп. Махинации, ложь и воровство. Он представлял, что его ждёт. Точнее ждало бы. Если бы он не продал свою душу в лапы неведомого демона. Теперь эта тварь вольна поступить с ним как угодно и вряд ли это будет что-то более милосердное.

Не стоит ждать от подобных существ милости. И это давило больше всего. Надеяться на очередной призыв не приходилось, ведь теперь на нём стояла метка и никто из прочих богов не захочет вмешиваться, даже не смотря на жертвы. Тем не менее, ещё одна попытка состоялась. Безуспешно.

Всё оставшееся до казни время заключённый провёл в сменяющих друг друга истериках и бессмысленных гляделках со стеной. Пока, наконец, дверь камеры не открылась.

Сил для сопротивления уже не оставалось, и стражники без труда доволокли его до виселицы на городской площади. Собравшаяся со всего города толпа изрядно шумела и затихла лишь когда начали зачитывать приговор. Сам приговорённый не услышал ни слова. Оказавшись под лучами утреннего солнца, тот мгновенно нашёл среди выстроенных аккуратными рядами скамеек, фигуру своей жены. Та сидела рядом со своим любовником. Не в состоянии выдержать пристального взгляда поседевшего за ночь мужа, она плакала в покрытое узорами плечо соседа.

Накинутая на шею толстая верёвка грубо напомнила о происходящем, вернув в реальность. Повертев головой, висельник почуял чей-то взгляд с левой стороны. Это был его предатель-помощник.

В его глазах не читалось ни стыда, ни сожаления. «И тем хуже для тебя, ублюдок!» — резко вспыхнувшая ярость взяла верх. Понять причин предательства не удавалось до сих пор. Тем более гнусным становилось это предательство.