Обманувшие смерть

Кто отправлял к роду своему; кто в Навь; кто следовать за солнцем и просто попутного ветра. Марианна раньше и не знала, сколько же есть обычаев. И каждое племя считает свой способ попрощаться с душой верным. Раньше и она была такой, до смерти. Верила в единственный правильный путь.

Её не хоронили, ничего не клали. Её сожги заживо, как ведьму, ложно обвинив в порче. Лишь благодаря милостивой богине она не стала мстительным духом.

Жар от костра согревал и подрумянивал лица пришедших попрощаться. Ярко-оранжевое пламя поглощало кроду, выплёвывая чёрный густой дым в серое небо.

Плакальщицы громко рыдали, истошно крича и воя, как волчицы, потерявшие детёныша.

Погребальный огонь не угасал ещё какое-то время. И когда закат разливался медово-малиновым, люди верили, что души предков забрали умершего и увели с собой вслед за солнцем из Яви в Навь или Правь, пока свет освещал путь.

А поутру, когда Марианна давно ушла с усопшим, люди собирали пепел с косточками, если те оставались. На севере Ревмиры его клали в небольшие глиняные кувшины, на западе развеивали над излюбленным местом умершего, на востоке рассыпали подле идолов, а на юге ревмирцы строили домовины.

Поселения у рек сооружали ладьи, пуская те по воде и сжигая. Или придавали матери-земле. Редко поминавшие ходили к кожевнику, делали мешочки с кожаной тесьмой, в ту всыпали пепел предков, да и носили с собой, как память.

Её пепел никто не собирал, никто не читал молитвы.

— Нам пора, — бросила Марианна, разворачиваясь.

— Я больше их не увижу? — прозвучал тонкий голос ребёнка, что уже знал ответ.

Душа не хотела уходить, продолжая рассматривать свой крод, поражённых горем родных. Подобное не являлось редкостью.

— Дам тебе ещё немного времени, — Марианна зашагала вперёд.

Горизонт закрывал темно-зелёный густой лес. Верхушки елей стремились в серое небо. Засохший борщевик, подобно рукам земных пленников, вылазил из холодной почвы, тянулся ввысь. За небо, к солнцу, в Навь.

До заката рано, но светило не было видно.

По верхушкам и длинным ветвям голых берёз люди замечали сильный ветер, успокаивались. Если солнце не осветит дорогу душе, то попутный ветер облегчит путь.

Перекрыв рыдания, ветер и треск палений, закаркал иссиня-чёрный ворон, приземлившись на плечо мрачного жнеца, вцепляясь когтями. Марианна посмотрела в глазки-ягодки черноплодки своего крылатого друга.

— Когда Мокошь вступилась за меня, я думала, что она одарит меня, но это больше похоже на проклятье.