Крылья пепла

Чуть дальше голосили и хныкали, бегали, суетились, ругался кто-то. – Единому взывал, его помощью. Слава.

И наконец, завершая молитву, серп положил, как следует: пальцами вниз по переносице – «рукоять», а от подбородка слева направо полукругом над грудью «острие». Вокруг заславили тоже. Вразнобой, но это же не главное, главное…

– А…

– Все успели, Барна, все. На-тка вот, – и подошедшая Агота сунула в лицо кувшин с питьем. – Наставник Илий с Сариком и старшими парнями даже архив успели вынесть. Только куда нам теперь всем без крыши? Этот дом давно приюту отдали, больше века как.

Но Барна уже не слушал, глядел на девчонку, что из огня выволок, и мерзко становилось в груди. Не светлые волосы, тусклое серебро, серое, будто седина. И сквозь это серое – ухо торчит уголком. Знал он это эльфячье отродье. Ее и еще четырех таких. Кто их только в приют принял. Оставили бы на улице и пусть выживают, как хотят, а лучше – не выживают. И он ради этого едва живьем не сгорел? Единый, за что испытываешь!? Чуть своих дочек с женкой не осиротил!

– Тьфу, гнусь эльфья, – Барка сплюнул под ноги вязкой черной слюной.

Девчонка, вдруг обернувшаяся на его голос, дернулась, как он сам, когда за чан от воды зацепился, привычно вжала голову в плечи и потянулась рукой к остаткам волос – уши прятать. Что уж теперь… Прячь не прячь, а все равно наружу вылезет.

Тен’Элек, кряхтя, поднялся и, похрамывая в скукожившихся от жара и сделавшихся сразу меньше ботинках, поковылял прочь от пожарища.

Домой. Теперь работу еще искать. Жалко, удачное было место.

Часть 1. Виелле́н’а/Баллады

Виелле́н’а – баллады, буквально долгое слово ( виен – слово, лле – бесконечность, протяженность, ’а – множественное число)

Не напрасно меч носи, но в похвалу добродетельным, неразумным же в наказание.[1] Уложения Хранителей.

Вспомни, что ты принял и слышал, и храни. Послание Единого

_________________________________________

[1] Здесь и далее - из книги протопопа Сильвестра «Домострой».

Глава 1.1

Новый Ведере

Дядюшка Тома, шаркая растоптанными до неприличия домашними туфлями, надетыми на заскорузлые старческие пятки безо всяких носков, подобрался к двери и тихонько приоткрыл глазок. За дверью, на расхлябанном крыльце, топтался мальчишка-почтарь. Он, пыхтя, пытался сунуть в щель для писем то, что принес. Битком набитый ящик сопротивлялся. Письмо вкусно хрустело новехоньким пергаментом, мялось, но и только.