Котокниги

– Хрен им, а не Мурсик!

– Вот, правильно! Вот сейчас оставляй бокал в сторону, и садись писать. Вот, любой ноут твой! – вскинула она наискось рукой, словно указывая на все пространство аппартаментов.

– Я пойду писать в спальню. Не хочу, чтоб ты слышала, как я с ним разговариваю.

– А то я не слышала, – рассмеялась Вера. – Мурс то, Мурс это... Перестань Мурс! Ты такой молодец Мурс!

–Цыц! – крикнул он и обнял смеющуюся девушку.

Мурсик проснулся рано. Сегодня ему предстоит…

Это строчка была единственной среди белого поля открытого документа: работа не шла.

Глядя на эти слова Виталий просидел целый час, пытаясь найти в себе хоть капельку вдохновения. И он, конечно же, обращался к Мурсику на часах, на белом издании седьмой части (коей обложил себя вокруг), и даже на бархатных тапочках возле кровати. Кот упорно молчал.

«Неужели меня подломило это сарказмически-едкое слово «котокниги»? Почему все вдохновение ушло? Почему меня это так задело? Ведь правда же, ничего в этом слове такого нет, оно может где-то даже милое» – думал он.

Но внутри Виталия сидела какая-то непонятная обида. Его жгло изнутри чувство несправедливости к своему творчеству. И он продолжал неосознанно накручивать то, что его труд, который он делает для детей, так оскорбили, словно плюнув в его душу.

– Виталь. Можно? – вошла Вера.

– Да я все равно ничего не написал. Не могу, Вер. Мурсик молчит, а это значит – нет вдохновения. У меня ощущение, что я больше не смогу писать про него.

– Подожди не горячись, – испуганно выпалила она.

– Тут хоть горячись, хоть не горячись...

Вера, помолчав, вдруг сменила тему:

– Ты маме-то отвез ту стопку изданий в подарок?

– Блин! Забыл! Навалилось все...

– Навалилось раздражение, навалилась злость. А на самом деле у тебя ведь не совсем эти чувства.

– Что ты имеешь ввиду?

– Ты ведь сам понимаешь что это? Скажи.

Через паузу Виталий произнес:

– Гордость и обида.

– Да. Гордость и обида.

Они замолчали. Виталий словно копался в себе, пытаясь понять свои эмоции и связанные с ними реакции.

Но его жена чувствовала, что у него ничего не получается и он продолжает поддаваться этим чувствам.

– Может, нам съехать отсюда, сменить обстановку? – вдруг заговорила она, уже чуть сменив тон. – Я попрошу у Глеба отсрочку. Выпустим восьмую часть не в ноябре, а после нового года. Я думаю, можно как-то решить. Поорет и смирится.

– Думаешь?

– Ну а чего нет? Я думаю, ты просто устал.

– Устал с этими котокнигами…

– Прекращай, я тебе сказала!

– Все-все.