Хрустальная роза

Отчитывайтесь полностью только мне.

— Будет исполнено, ваше величество, — поклонился Ниранэ, однако не ушел. Он с сомнением посмотрел на короля.

— Говорите.

— Я думаю, вам нужно это знать. Так бы я промолчал, ради блага моего подопечного, но... Если он очнется, вам придется бороться с его душевными ранами. Его... не только пытали.

Взгляд короля мог прожечь самый толстый дуб. Вторая рука сжала столешницу.

— О чем вы, Ниранэ?

Целитель устало потер переносицу, словно каждое слово причиняло ему боль.

— Орки знают, как унижать. Они... они его насиловали.

Тишина. Страшная, страшная тишина.

-Вы правы, я должен знать, — голос короля был безликий, но взгляд... Если хоть один орк оказался сейчас рядом, Лестер задушил бы его голыми руками. — Никому, лорд Ниранэ.

— Я запомнил, ваше величество.

Дверь за целителем закрылась, и Лестер позволил себе уронить лицо в ладони и тихо застонать. Неровной рукой он стянул со лба королевский венец и бросил его на стол, сбив чернильницу.

Черная лужа растеклась по бумагам. Солнце садилось за окном. Часы тикали уже не так громко. Тишина была все такой же гнетущей. Льдистые глаза равнодушно наблюдали за чернильным морем. Думал он сейчас лишь о сыне.

***

Ниранэ не солгал его величеству, когда рассказал про караулящих его принцев. Стоило целителю только ступить с лестницы на ковер коридора, как его под обе руки подхватили два юных эльфа.

— Ну? Что?

Льдистые и голубые глаза вопросительно уставились на него.

Сейчас все их существо было направлено лишь на одно — беспокойство о брате.

— Лорд Ниранэ? — первым нервы сдали у старшего. Лидэль просто-напросто тряханул его.

— Ваше высочество, не трясите меня, я не яблоня. Его величество запретил мне распространяться на интересующую вас тему. Единственное, что я могу вас сказать: ваш брат находится в очень тяжелом состоянии. Если он очнется, то он выживет. Все.

Хватка на руке усилилась, но Лидэль справился с собой и отпустил целителя.

Рядом тихо и печально вздохнул Ловэль.

***

Лоренс

Боль... Она стала его частью, его продолжением. Он познал все виды боли, прочувствовал ее до конца. Боль окутывала его, проникала под кожу. Она ломала кости, дробила их на маленькие осколки, перемалывала в пепел. Боль сдирала с него кожу, выворачивала внутренности. Она сжигала его изнутри, она подавляла его, она властвовала над ним.