Салман

Да и не столь уж сильно следовал разным протоколам, раз уж сам явился в одиночку.

Широким шагом он прошёл вперёд, в молчании обогнул диван, на котором сидел Аммон, и, остановившись возле ближайшего другого дивана, наклонился к нему, уверенно ухватился за широкий мягкий подлокотник и передвинул в другое положение. Затем спокойно сел, как и полагается, напротив собеседника.

Художник удовлетворённо улыбался, глядя на молодого дворянина, сидящего перед ним.

- Вы решительны и смелы, ваша светлость. И не принимаете действительность в её неизменном виде, меняя обстоятельства так, как вам нужно. Очень ценное качество, выдающее ваш лидерский потенциал.

- Благодарю, уважаемый художник, - спокойно кивнул Эвальд. Честно говоря, в озвучивании подобных характеристик он не нуждался. Но многие другие аристократы, пользующиеся услугами Аммона, любят этот творческий фарс за возможность получить своеобразное подтверждение своей добродетели и прочего, что в идеальном представлении присуще всем голубым кровям, но в жизни наличествует у них не всегда.

Теперь акт искусства был свершён. Эвальд, очевидно, верно разгадал замысел декораций зала и продемонстрировал нужный результат.

В помещении незамедлительно засновали слуги: прикатили невысокий стеклянный столик с золотым узорчатым каркасом, на котором расположились разнообразные закуски, чайный сервиз, пара бокалов, стаканов и несколько бутылок алкоголя; рядом с диваном хозяина дома установили на подставке большую картину, накрытую белой тканью.

В это время художник поднялся с дивана и поклонился своему гостю:

- Рад приветствовать вас в своём доме, светлейший князь Салман. Заказ исполнен, и я с удовольствием готов передать вам результат.

- И я рад быть вашим гостем сегодня, - приветствовал Аммона молодой дворянин. – Вы закончили как раз к нужному дню.

- Ну что вы, я всегда чётко следую договору, это моя работа! – ответил Аммон, вновь расположившись на диване и закинув руку на спинку.

Его ничуть не смущало быть полуодетым при гостях. Любого статуса. Многие причуды ему прощали, многими восхищались и обсуждали. Да и он был ещё молод и до неприличия красив и лицом, и телом, чем осознанно пользовался, преследуя разные цели.

Светлейшего князя Салмана его обнаженный верх вряд ли мог как-то соблазнить, скорее – вызвать раздражение, но его светлость был спокоен и смотрел на картину, пока скрытую от его глаз.

- Снимите ткань, - приказал слугам Аммон.