Тайна двух лун

Её владелец, международное светило психиатрии, знаменитый Шварц-Гаус, с недавних пор не практиковал, полностью переключившись на преподавание и написание научных статей. Он искал «новую кровь» — молодых и перспективных специалистов — и нашёл меня. Я в то время много стажировался в клиниках по всей Европе и активно писал и публиковал работы, посвящённые теоретической психиатрии. Видимо, прочитав их, Шварц-Гаус и разглядел во мне то, что искал.

Мне выделили собственный кабинет в лечебном корпусе и скромную квартиру в одном из служебных зданий клиники, состоящую из двух просторных комнат: спальни и гостиной.

О большем я и мечтать не мог.

Профессор пожелал, чтобы я занялся иностранными пациентами. Подопечных у меня было немного: одна испанская вдова, страдающая от невроза, известный немецкий художник с тем же диагнозом, сын английских аристократов, проходящий курс лечения от алкоголизма, и две француженки с истерией. Лиз же была для меня гораздо больше, чем просто пациентка...

Но всё же за главного в клинике оставался старый Арольд.

Он, в отличие от Шварц-Гауса, таланта во мне не разглядел. Воспринимал меня не более, чем практиканта, и считал своим долгом взять надо мной шефство. Я же расценивал его как специалиста, безусловно, большого, но не блестящего и, пожалуй, слишком уж закостенелого. Удивляюсь, что было общего у него с мировым светилом Шварц-Гаусом и с прогрессивными взглядами того на психиатрию. Видимо, двоих врачей связывала только юношеская дружба и совместные деньги, вложенные в открытие клиники. Арольд, в отличие от своего коллеги, был слишком консервативен. Он собирался пичкать Лиз небезопасными седативными лекарствами, а я, как и Шварц-Гаус, являлся сторонником психоанализа, потому что твёрдо верил — психические расстройства не следует лечить по шаблону.

Тем не менее, я решил с Арольдом не спорить, но, на правах лечащего врача, оставил за собой возможность выбора дозировки назначенного Лиз препарата, сведя её к минимальной. Разумеется, заведующему клиникой знать об этом было незачем.

Первым делом я собирался выяснить, что же послужило толчком к началу болезни. Ещё перед тем, как привести дочь в Швейцарию, Бен Родрик утверждал в своих письмах, что сны и редкие галлюцинации стали беспокоить её два года назад. Однако, когда мы встретились, он почему-то сообщил, что болезнь Лиз тянется вот уже три года. Я указал ему на эту неточность, и он совершенно потерялся, совсем как человек, пойманный на лжи.