Десерт для герцога

Болит голова, все сильнее, а потом — словно лошадь бьет по виску копытом, искры перед глазами и темнота.

«Удар» — послушно подсказал разум. Отец рассказывал, что тетка матери умерла от удара в семнадцать, узнав, за кого ее просватали. Все сокрушался что мне, похоже, досталось от знатных родичей слабое здоровье. Мама, вон, тоже молодой умерла, так и не разродившись вторым ребенком. Я ее вовсе не помнила, называя мамой Имоджин, вторую жену отца.

Нет, что-то не складывалось. Не знаю, в примечаниях к чьей биографии я это прочитала, но помню, что удар — это инсульт.

От инсульта не умирают в семнадцать, как тетка, и в восемнадцать, как Ева, насколько бы там слабое здоровье ни было.

Хотя стоп. Мама… Ох, я определенно умом двинусь с этим всем. Мама Ирина как-то упоминала про известного во времена ее юности певца, который умер молодым. Лопнул сосуд в мозге, даже до приезда «скорой» тот певец не дожил. Врожденная патология. Аневризма.

Кажется, поэтому же умерла и я.

Я сухо всхлипнула. Да какая разница, почему я тут оказалась! Домой хочу! Подальше от всяких герцогов и магии. Верните меня обратно, туда, где вовремя не заплатив кредит, я лишусь в худшем случае жилья, но не жизни!

Еще немного, и упаду плашмя, как ребенок, решивший закатить истерику, и точно так же начну колотить по земле руками и ногами. Только не поможет.

Что делать, что же мне делать?

Я машинально почесала предплечье у локтя, зашипела от боли. Ожог заживать не спешил.

В памяти всплыло круглое добродушное лицо с почти бесцветными, как у рыбы, глазами. Гильем. Частый гость.

— Говорю же вам, мачеха уехала через неделю после того, как умер папа, забрав все его сбережения.

По закону Ева не могла наследовать трактир и землю, на которой он стоял — недвижимое имущество переходило в собственность брата, Филиппа, вместе с обязанностью содержать сестер до замужества и выделить им приданое. Деньги делились поровну между всеми наследниками, но Ева не торопилась забирать свою долю из сбережений семьи.

Она не учла, что Фил еще не достиг совершеннолетия, и последняя жена отца становилась опекуншей троих младших детей, даром, что вовсе не была их матерью. То есть могла распоряжаться всеми деньгами в их интересах, кроме того, что причиталось Еве. Мачеха и распорядилась, просто исчезнув из дома и прихватив заодно и чужую долю. Наверное, в этом не было ничего удивительного.