Леший и Яромила Виевна

Все мозги в лесу оставил, — она презрительно фыркнула и про себя еще раз повторила. — Жених… вот, блин.

— А спорим? — Леший сверкнул на Милу рыжим глазом и ухмыльнулся в окладистую бороду. — Мозги не мозги, а не хуже других, а в чем-то лучше. Например, в том, что знаю тебя как облупленную, а ты, Яга, как была дура, так и осталась! Замена паспорта и имени вопрос не решила.

— Спорить? С тобой? На что?

— Проспоришь, замуж за меня пойдешь. На пятьдесят лет, минимум. Без развода и прочей бабьей дури.

— А если ты проспоришь?

— Так я не собираюсь проигрывать.

Ты вот чего сама-то хочешь?

— А принеси-ка ты мне, коль проспоришь, цветочек аленький… Имею в виду тот, который не у чудовища надо похищать. Такое будет уже слишком — на что мне чудище заморское сдалось? На цепь если только посадить заместо собаки. Добудь мне лучше цветок папоротника. Что, слабо?

Леший снова ухмыльнулся, потер ладонь о штаны и протянул ее Яге. 

— По рукам, красавица, по рукам. Коль поцелуешь меня сама и по доброй воле, быть тебе за мной замужем.

А проспорю я — принесу тебе цветочек… аленький.

Мила прищурилась, разглядывая довольного лесного хозяина. Знакомы-то они были пару тысячелетий, если не больше. Пару веков он за ней ухлестывал упорно, но безрезультатно, а тут вон на спор пошел, и ухмылка его очень уж паскудной сделалась. Видно, что-то затеял. И Костя еще на праздник явится. Тот еще выдумщик.

Тяжело быть единственной дамой в этом мужском притоне... Водяной пламенно булькает в своем омуте и подстерегает у моста через реку, чтобы всучить венок поникших кубышек.

Полевик целый луг уже оборвал, а его цветами Яромила корову который год кормит. Домовые… Ох, там совсем все плохо. Как только русалии, так эти начинаются выеживаться друг перед другом. Редкий год, когда без драки обходится. А дерутся домовые не на живот, а на смерть. Ох и летят тогда клочки по закоулочкам. На другую ночь к избе Яромилы целая очередь из травмированных мужиков выстраивается. Селяне аж диву даются — откуда берется столько незнакомцев в этих глухих местах, и что это они там все делают, в этой удаленной избушке. Не ведают, наивные, что это вовсе не незнакомцы — а очень даже местная нечисть, пострадавшая в баталиях. И не подпольный бордель, как считают пошлые селяне.

Но Леший… Этот долгое время вел себя как джентльмен. Еще бы, его жена, кикимора Лизавета, за любой косой взгляд могла поленом по виновной голове приложить.