Мурлыкать и танцевать

— Кто сказал, что одно мешает другому, синьорита Малони? — он улыбнулся, и тут же вывел ее в центр зала, не давая передумать. Теперь на них смотрели, и говорить стоило достаточно тихо, чтобы не вызывать ни у кого желания прислушаться к застарелому спору. Граф ухмыльнулся, ведя ее в танце. — Между прочим, ваш папенька уже сдался, и сообщил, что готов смириться со мною в качестве зятя, если я сумею уговорить вас.

— Между прочим, не знаю, чем вы подкупили отца, однако мое приданое вам не светит, и вы можете не стараться так сильно, — она позволила себе ядовитую полуулыбку, сверкнув на него бледно-голубыми глазами.

Маг вздохнул, на мгновение напомнив ей дворового щенка, которого отогнали от миски большие собаки. И где она вообще видела тех собак? Не на ферме ли у тетушки, которую отец презрительно звал мещанкой, а ее овец — самым глупым вложением на свете? Если и так, то было это очень давно, а Элсбет была совсем мала, и ничего не понимала в жизни.

Кажется, она даже повторяла тетушке злые и обидные слова ее брата — и своего отца? Быть может. Но граф не дал ей слишком долго тонуть в воспоминаниях, и ответил.

— Скажите, Элссбет, — начал он, каким-то образом просвистев «с» в ее имени, отчего оно стало звучать подозрительно интимно. — Почему вы так уверены, что никому на всем белом свете от вас не можете понадобиться вы сами? Вы умная, утонченная девушка с прекрасной эрудицией, вы пишите потрясающие стихи, и восхитительно ставите на место столичных толстосумов — а им хватает ума, или, что вероятнее, его отсутствия, жаловаться на это.

Неужели вы не допускаете и тени мысли, что вы можете быть интересны сами по себе?

Элсбет поморщилась так, словно случайно брызнула духами себе прямо в рот.

— Да потому что я женщина, граф! Притом, не самая красивая, скажем прямо. Бледные брови, которые отчего-то не берет ни краска, ни магия, белая, почти просвечивающая кожа, блекло-голубые, маленькие глазенки, смотрящие на мир из-под коротеньких ресниц… не заставляйте меня прямо говорить, отчего я не могу быть объектом вожделения ни у одного мужчины!

Он несколько мгновений смотрел ей в глаза, а потом закружил в пируэте, отчего у Элсбет даже слегка помутнело перед глазами.

Резкое слишком было движение.