Сердце Девы-2

Ни маленького, ни большого.

А с замком я не справлюсь без взломщика. Разве что всадить вот сюда нож и поднажать… Эх, хороший был нож… Но я зря с ним прощалась. Клинок выдержал, зато в двери хрустнуло, и щель между косяком и створкой стала больше. Я принажала и поняла, что могу войти. С факелом в левой и ножом в правой руке я протиснулась в погреб. Там воняло прокисшим вином и плесенью. Вдоль стен были расставлены темные бочки, изрытый каменный пол покрывали пропыленные плесневелые останки непонятной рухляди, куски отбитой штукатурки. В канавках, процарапанных вдоль бочек, стыла черная жижа. Малоприятное местечко. И очень уж тихое.

Я старалась не дышать. Не потому что боялась себя выдать, а уж чересчур мерзко здесь воняло. Не удивлюсь, если по углам отыщется парочка сгнивших ящиков от капусты и трупик крысы. Но если это не зомби, то лучше мертвая, чем живая.

Зато присутствие осколка здесь ощущалось сильнее, и я невольно двинулась вперед.

Подвал закончился еще одной дверью, словно нарочно приоткрытой для гостей. Я напрягла нюх и слух: ничего, кроме пыли и скребущейся мыши. И я рискнула войти.

Комнатушка была тесная, серая. Держатель факела на стене. Я сунула источник огня туда, довольная, что рука освободилась. Собственно, ничего здесь не было, кроме деревянной скамьи и саркофага на возвышении. А ведь приятно украшает интерьер домовый склеп: почитай предков себе, и на улицу выходить не нужно. И мало ли какие тут обычаи у аристократов. Может, это модно или почетно. Надо бы Финиста расспросить, он должен в таком разбираться.

Я проверила: ветровей в игре присутствовал! Деликатность проявляет, не стучась? Или просто обиделся? Или есть свои дела?

Не буду его оповещать, и точка. Хотя лезть сюда в одиночку было глупо. Но останавливаться на полдороги глупее вдвое.

Убрав нож, я подошла к саркофагу и задумчиво потрогала крышку.

Вспыхнула надпись: «Вы хотите потревожить останки?»

Да, хочу, здесь лежит нужный мне осколок, я уверена.

Я потянула за бронзовую ручку. Крышка заскрипела и на удивление легко сползла, открывая внутренность гроба — мощи в пеленах. Замотано ветхой пыльной тканью было все, кроме верхней части черепа в острозубой короне и костлявых кистей с длинными ногтями, сложенных на груди. А под ними торчал осколок Сердца: блеклый, серый, неживой.

Но прежде, чем я успела его схватить, мумия села и уставилась на меня. Глазницами, в которых мелькнул недобрый свет цвета мочи.

— Привет, — сказала я, — я заберу осколок, и разойдемся миром.