Сердце Девы-2

Эх, где же те игры, где заключенному оставляют оружие или хотя бы складывают в сундук рядом с камерой?

У ветровеев все было реалистично до жути.

Лязгнули засовы, дверь со скрипом проехалась по канавке в полу. Вошел ветровей, тоже в маске и тоже одетый в черное, жилистый, крылья отливали в багровое.

Больно пнул меня в ребра, хохотнул.

— Не подохла? Будем тебя пытать за кощунство и воровство. А выживешь — пойдешь в рабство на летучий флот. Там такие мухами-поденками мрут. Ну, чуток протянешь.

Утешил, нечего сказать. А ветровей вздернул меня, как обгадившегося щенка, поволок, скованные руки и ноги телепались.

Эх, врезать бы ему!

Пыточный зал оказался не в подвале, а в башне, открытый семи ветрам, ледяной сверкающий. Никакой ржавчины, кровавых луж, факельной копоти. Сами пытки игроделы из человеколюбия затемнили. Очнулась я прикованная к мраморному столу, а палач дошивал рану у меня на спине.

Перевернул. Заглянул в глаза:

— Живучая, значит… Госпожа Гота так и сказала.

И снова холод и темнота. И тесный, едва освещенный трюм — такой же, как на «Лебеде». Кожаные ремни, которыми я притянута к скамье, кожаная подушечка под головой. Тусклый свет. Ощущение дрожи.

Хлесткие удары по щекам. И глаза в глаза. Его узкие, алые, без зрачков: два беспощадных камешка. В правой руке ветровея осколок-веретено. Левой — рвет ветхую ткань рубашки у меня с плеча. Втыкает осколок, и я, слабея, гляжу, как тот набухает алым, сверкает, становится живым.

— Ну вот, до следующей станции. Юма, накорми ее.

Ко мне подбирается девушка-бот с невыразительными чертами, начинает пихать в рот ложка за ложкой просяную, видимо, кашу без соли. Меня подташнивает, но полоска бодрости медленно, неверно ползет к норме.

— Где мы?

— На «Госпоже Готе».

— А кто это?

— Мне нельзя говорить.

Девчонка сбегает. Бескрылая: как и я. Свет тусклеет.

От станции к станции кристалл пьет мою кровь. Каша почти не прибавляет бодрости. Юма озабоченно кудахчет, ветровей звереет. А я начинаю злиться. И мне даже в голову не приходит пошептать в чат, попросить о помощи.

— Бездарь! Кашу сварить не можешь, чтобы эта падаль еще пожила? Хочешь, чтобы мы упали в лес?!

Он таскает девчонку за похожее на ивовый лист ушко, лупит по щекам. И что-то вскипает во мне, и я перестаю быть собой.

Вот так выворачивался Волчара, чтобы убить Поскакушку: из костей, из жил, мехом наружу.

Только из меня выскребывается дракон.

Глава 2

Они замерли, глядя, как я меняюсь. Юма тихонько икала. Ремни лопнули.