Ярый пламень, меня перековавший

Ярый пламень, меня перековавший

Надежда Тонконюх

Ярый пламень, меня перековавший

Говорят, давно там были балы, люди смеялись и пели под звонкую музыку менестрелей. Как же давно это было. Я помню их смех, задорное пение, запахи вкусной еды, шорох кринолина и позвякивание оружия, лай собак и ржание лошадей...

Мне же всегда нравилось небо. Бесконечное и глубокое... Если ночью смотреть, лёжа на крыше, в чёрное полотно, то можно ощутить, как падаешь вверх, но при этом словно взлетаешь... За эти речи меня жестоко и  побила королева.

Она терпеть не могла астрономию и всякую чушь. Наследники престола должны быть идеальными: сильными, как медведь и гибкими, как лоза, а пением – затмевать соловьёв. К девочкам были особые требования, перечислять которые нет надобности; достаточно сказать, что в библиотеке замка была целая полка, забитая старинными книгами, в которых говорилось о том, как должна вести себя истинная дочь короля.

Я же хотела скакать на лошади, владеть мечом и носить кольчугу... Я ненавидела узкие корсеты, впивающиеся стальными зубами в рёбра, словно жадные гости – в еду на званых обедах! Мужская одежда гораздо просторнее и удобнее. В ней легко и свободно управлять лошадью, фехтовать, обороняться... Но нееееет! "Девочка должна быть слабой и беззащитной!". "Тебе не положено носить мужские штаны, словно глупой служанке!". И моё любимое: " Много знаний плохо – кровь от низа приливает к голове, и ты не родишь наследника!"

Я пыталась доказать им, приводила аргументы, читала им книги, которые они сразу сжигали, смеялась в лицо, кричала... Но тщетно. Словно каменные, они смотрели с непроницаемыми лицами на меня.

Нянька в ужасе спрятала мой деревянный меч, который я вырезала украденным на кухне ножом. Но всё же они нашли. Обыскали её, как вора! И высекли. 

С тех пор я не видела моей верной Утты и не знаю её судьбы.

Тогда, сбежав из запертых покоев, где был лишь соломенный матрац и узкое окно, в горы, я впервые увидела дракона. Лёжа на холодных острых камнях, вдыхая запах собственной крови от разбитых костяшек и колен, я видела, как надо мной парит огромный мощный зверь. Каждое его крыло было кожистым парусом, а хвост высекал искры щелчком. 

"Сожри! – прохрипела я, сквозь зубы. – Лети сюда и сожри! Спускайся, ну!"

Он словно заметил. Или учуял.