Очень плохой дракон

– Нам нужно приворотное зелье! – возопила особо смышленая барышня у стеночки и…

И все почему-то посмотрели на меня.

– Драсти… – чуток опешила я от внезапного внимания и постаралась спрятать за спину остроконечную шляпу.

Марсия Браун,

Академия Светлых и Темных искусств

Когда-то давно я была такой наивной, что верила, будто преподавание – это процесс вколачивания знаний в светлые, но такие глупые головы студентов, с целью повысить их уровень соображалки и прокачать навык списывания. Потом я набралась опыта, получила пару смачных оплеух от реальности, хлебнула преподавательской жизни и стала гарпией.

Гарпия – это ведь состояние души, если кто не в курсе.

И вот теперь-то я знаю, что вся суть процесса преподавания сводится к одному незатейливому словечку – бумагомарательство!

Кто мне объяснит, почему за каждый чих на лекции я обязана исписать стопку бумаг?

Загибайте пальцы: рабочая программа по каждому курсу и предмету, программа работы с отстающими, внеурочная деятельность, журнал учета посещаемости, журнал учета успеваемости, отчет по результатам проверочных работ, отчет об участии в научно-исследовательской работе кафедры Темных искусств и, моя личная вишенка на этом бюрократическом тортике, отчет за «полставочки секса».

Да лучше бы я столько к лекциям готовилась, чем страдала над всякой фигней!

И если раньше хотя бы тяготы по сексуальному воспитанию студентов я делила с Хельмергом, то после ареста профессора его полставки секса взял Эрг. Взял и самым бессовестным образом переложил на мои плечи.

– Я, как ты знаешь, все больше по практике, – заявил этот чешуйчатый и подсунул на мой стол конспекты лекций.

Жуткий тип! Жуткий.

И почему я его терплю?

Оторвавшись от конспекта будущей лекции Эрга, я мельком глянула на декана кафедры Темных искусств, дракона смерти и по крайне нелогичному стечению обстоятельств моего избранника сердца.

Кьяри сидел за соседним столом и сражался с третьекурсником за тройку.

– Так вы продолжаете утверждать, что я неверно оценил вашу работу?

– Все верно, господин декан, – упорствовал студент.

– Ну надо же.

– Опираясь на работы лекарей Забытого мира, можно сделать вывод, что именно меч стал первым хирургическим инструментом. Его широко применяли в качестве средства ампутации конечностей, иной раз – головы. Отсюда я делаю вывод, что это был не военный поход, а медицинская кампания.