До нескорого, она же

Отец склонился ко мне и произнес тихо:

— Ну?

— Что — ну? — не выдержала я.

Взглянула отцу в глаза — серо-зеленые, почти полная копия моих. Глаза молчали. Тонкие губы оставались неподвижными. Но уже через две секунды (я правда считала) отец спросил:

— Что ты думаешь по этому поводу? Ты же у нас любишь участвовать в магических расследованиях.

— А какое заклинание использовала тетя? — ускользнула от ответа я.

— Искру.

— Всего лишь искру?

Искра — это как мой любимый фонарик на ладони, но не совсем он. Если душу, использованную для фонарика, можно вернуть обратно, то искра отсоединяется и становится невозвратимой.

Для искры, что сможет неотрывно светить несколько лет, достаточно мельчайшего клочка души, ведь души сияют ярче любых звезд. И душой одного человека — или мага, в данном случае, можно осыпать все беззвездное небо так, чтобы никто даже предположить не мог, что звезд на нем когда-то не было.

Поэтому я и удивилась.

Всего лишь искра.

— Что ты хочешь ещё? Вызов демона? — отец поднял голову, будто хотел смотреть на все угодно, кроме собственной глупой дочери. — Искра и без того захватила достаточную часть ее души, которой, как ты можешь понять, осталось совсем мало. И даже один поступок, на который ты, не жалея, отдаешь свою душу, способен полностью опустошить Наташину.

Я кивнула.

Стало страшно. Лишь на мгновение. Я зажмурилась, чтобы потом ясно посмотреть на отца:

— Искать. Надо искать.

— Найти не проблема. Тем более, в том случае, если Наташа не заручится помощью кого-то более сильного. Предупредить… Память вернулась, а с ней вернулись знания о том, к чему приводит опустошение души. Проблема в другом.

И отец замолчал.

Разве я могла вытерпеть?

— В чем?

— Примет ли Наташа нас, — ответил отец холодным тоном.

— А может не принять? — легкомысленного удивилась я.

— Десять лет твоя тетя жила, лишенная дела всей своей жизни. И даже понятия не имела, что оно было, — отозвался отец, вставая из-за стола. — Если бы я сделал подобное над тобой, ты бы приняла меня после такого?

Я поежилась:

— Звучит как угроза.

И на ум, как назло, сразу пришла матушка. А ее — после такого?.. Я тут же постаралась выгнать мысли о матери из головы, и не знаю, получилось ли бы это, если бы не окружающие.

— Итак, Павел! — провозгласил отец как-то совсем по-другому, не так, как говорил со мной сейчас. Я вздрогнула — таким чужим показался этот голос. И родным в то же время. О да, когда-то и Яне было шесть лет. И когда-то ей говорили про «итак».