Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава. Том 1

Я не кисейная барышня, хоть и аристократка.

− Конечно. У тебя же еще две дочери. Зачем тебе я, урод с даром менталиста!

Мне захотелось повлиять на волю матери, даже виски обожгло болью. Как это просто – внушить ей, что я самая любимая, что никакие должности, заслуги и деньги не стоят меня, что вместе мы пройдем через это, потому что семья! Про дар никому не скажем, я научусь им владеть, обуздаю. Да лучше скажем, что я родилась пустышкой, чем так… И мама не сможет противиться моему внушению. Никто не сможет. Потому что мой дар – абсолютен, что доводит ее до паники.

Но…

Насилу заставила дар умолкнуть. Мне не нужна навязанная любовь. Если родители меня не любят по-настоящему, если им важнее должность и положение в обществе, так тому и быть.

− Хорошо, матушка, − произнесла обреченно. Голос даже не дрогнул, хотя сердце обливалось кровью. Сама не верила, что решилась на такое, но я не могу отказаться от части себя в угоду материнскому самолюбию.

Плечи родительницы опустились. Вздохнув, она развернулась:

− О, дорогая! Я знала, что ты не безнадежна! Через час приедет доктор Геринд, установит тебе блокира…

− Нет, мама, − перебила, вскинув голову не хуже Верховной княгини.

Голос звучал ровно. Внутри разрастался леденящий душу мороз. Вряд ли я до конца понимала, что говорю и на что себя обрекаю. Но лучше остаться одной и побороться за свободу, чем покорно склонить голову и проститься с жизнью.

Золотая клетка или воля…

Для птицы выбор очевиден.

Родительница изменилась в лице. Хотела бы я увидеть там страх или отчаяние, может, благодарность или сожаление. Увы. Там были отвращение, презрение и злость.

Горько усмехнувшись, я развернулась на каблуках и, пока не передумала, быстро зашагала прочь из дома.

Дома, стены которого затягивало мутной пеленой. Стук моих каблуков по мраморному полу и едва различимый шепот шелковых юбок становились все глуше, дальше и дальше, пока не оборвались моим резким выдохом.

Астория, столица Гардии

Нория, 1040 год

Я села в кровати и не сразу поняла, что проснулась. Обшарпанная деревянная дверь с выщербленными краями, в углу – ржавая раковина с темпераментным краном, скрипучий дощатый пол, давно требующий ремонта, – вот моя новая реальность. Сколько бы я ни латала дыры в полу, сосед снизу с завидным упорством снова их расковыривает, чтобы полюбоваться моими панталонами.

Но такова цена свободы, и я не жалуюсь. Разве что иногда.