Горький шоколад, сливочное мороженое

Этот в компании с другими такими же, пообщавшись с ней, пришли к выводу, что она для них бесполезна, а для общества и вовсе вредна. Да, она всегда имела активную жизненную позицию и выступала за всё хорошее против всего плохого. За три месяца бесед с Этим она не сдалась, не приняла чужую точку зрения, она несгибаемо стояла на своём, пусть иногда ей казалось, что доля правды есть и в его словах.

Потом, вечерами, конечно, переживала, листала подаренный ей стрен (местный смартфон-планшет), искала единомышленников – они здесь были. Впрочем, рыжий не скрывал, что беседует с ней, пытаясь понять логику тех, кто всем недоволен. И что здесь непонятного? Если всё плохо, значит, надо кричать на каждом углу, чтобы все знали, как всё плохо. Вика даже успела приобрести авторитет в сетевых группах, выступающих за выборы короля (сейчас трон передаётся по наследству, а вот раньше выбирался сильнейший по итогам состязаний). Да она даже на пару митингов сходила.

Странно, почему представителям королевской власти – а Этот, как и другие общавшиеся, были явно настроены провластно – не нравилась её активность? Очевидно, она говорила правду.

Ещё больше Вика нервничала от того, что Этот время от времени отпускал пошлые шуточки, но всерьёз её особой не интересовался. Всегда отшучивался, что ему и так достаточно секса. Ага, как же! Девушка не верила, что он мог пропустить длинноногую блондинку – на Земле она пользовалась популярностью у противоположного пола. А здесь: встречаться с другими страшно, кто знает, какая будет реакция у Этого, встречаться с Этим ещё страшнее – натурально, лохматый боров.

Тем разительнее выглядела смена имиджа. Этот уже показывал, что такое местные маски – человек меняется полностью. Теоретически Вика могла бы догадаться, что боров – это иллюзия для общественных мест. Но практически воспринимались такие перемены весьма тяжело: она привыкла видеть среднестатистического человека, обделённого красотой и, наверно, женским вниманием. Привыкла, что он хоть и ржал над ней, но вспыхнул только один раз – ей тогда было несладко. (Неважно, что она в очередной раз докопалась до его возможностей и ориентации. Ну, он показал ей возможности и ориентацию.)

Она следила за тем, как его тонкие длинные пальцы расстёгивают пуговицы классической рубашки – наверно, мужчин так же завораживает процесс. Когда он раздвинул полы, стало понятно, почему на его губах блуждала лукавая улыбка: рабочие кубики без жира и лишних подробностей рельефа.