Я помню...

- Я не знаю, кто ты, ты не знаешь, кто я. В мире все течет и меняется как река. И река уносит наши дурные воспоминания, и вода исцеляет наши израненные души… Так пусть же мои воспоминания этой ночью утекут от меня и растворятся, и растают… - она сбилась. Я видел, как она сжимает кулачки. Боится, нервничает, - Может затем Лаэль и послала тебя ко мне?

- Может и затем, - я подошел ближе и остановился в трех шагах. Мне они на один прыжок, если что.

- Тогда слушай! – раздраженно бросила она и подошла к перилам, - Я родилась в обедневшей семье рав… да и тот титул пожаловали прадеду за воинские заслуги.

Матушка меня опекала, пока не родила брата. Отец с дедом с малых лет невзлюбили, и в своем доме росла я с прислугой… да и той прислуги три человека да нянька братца. Будто и понимала, что никто не любит меня, да все же на что-то надеялась. Донадеялась… В двенадцать лет меня заочно обручили в обмен на какую-то прибыль. Но в жизни ничего не поменялось. Как стукнуло шестнадцать – начали готовить к свадьбе. С женихом познакомили. Вроде холодный с виду, но красивый. Прадедом у него темный эльф был. Я и… влюбилась, - девушка сглотнула, вытерла глаза рукавом, - Матушка обо мне вспомнила, отец платьев накупил, я думала – вот, все налаживается. Счастлива была, глупая…

- Почему же глупая? Сердце… оно такое, - вздохнул я тихо.

- Вот уж точно… Осенью, прежде чем мне семнадцать исполнилось, приготовили свадьбу. И вот, торжественный день. Начинаются обряды и… все идет не так. А когда прибыли к храму, жрецы сказали, - девушка всхлипнула, - что нам нельзя быть вместе.

- Может потому, что он не был твоей судьбой? – я шагнул к ней и обнял. Она всхлипнула громче, и я продолжил говорить, - Так иногда бывает, что боги не позволяют соединить две судьбы, потому что настоящая судьба человека уже ждет его, ищет.

Я гладил её по голове, по спине, по волосам. Таким рыжеватым волосам, чуть вьющимся, волнистым. Она ревела, уткнувшись мне в грудь. Я нашептывал ей всякие утешительные глупости, но не пытался прервать плач.

До чего же отвратная история, думал тогда я, родители вырастили себе разменную монету, а коль та оказалась негодной – выбросили на дорогу.

Она наревелась, опомнилась, отстранилась. Вытерла глаза поданным мной платком. Мне говорили, что девушки после такого проникаются доверием, но могут смутиться или даже устыдиться своих слез. И я начал говорить с ней. Рассказал, что путешествую с караваном, что за полгода увидел много интересного.