Цена мира

Радовались ли они? Купались ли в богатой добыче? Злорадствовали ли бедам всех тех людей, что потеряли свои семьи и дома?

Или все-таки война — это обоюдоострый меч?

Владение эдлинга Ар’Бардальфа состояло помимо замка всего из трех деревень, среди которых лишь одна находилась в шаговой доступности. Она же, насколько могла судить Линетта, была и наиболее пострадавшей от войны: когда данаанские отряды пытались осадить замок, местные жители сбегались под защиту замковых стен.

Но они никак не могли взять с собой свои дома.

Пепелища сожженных строений походили на черные шрамы на земле. Не так уж много их было, если смотреть объективно: на каждый сожженный дом приходилось не менее пяти целых и хотя бы парочка отстроенных заново. Тем тяжелее, болезненнее выглядел контраст.

Тем более напоминали они раны.

Закутавшись в синий плащ, Линетта шла по улицам и слушала разговоры. Темы разнообразием не отличались: практически всех волновало одно и то же. Пропустив из-за боевых действий посевную, жители деревни не смогли заготовить достаточно урожая.

Поставляли им провизию из северных провинций, но по каким ценам!

Хоть и не привыкла принцесса думать о том, сколько стоит еда, но даже она смутно сознавала, что когда цены исчисляются в серебре, немногие из простолюдинов могут себе это позволить.

Или по крайней мере, позволять себе до следующего сбора урожая.

Впрочем, куда больше её поразило другое. Ненависть. Пылающая, безумная, несправедливая ненависть ко всем данаанцам, ко всем семибожникам, что звучала в каждом слове и в каждой фразе.

Никогда в своей жизни принцесса Вин’Линетта не слышала подобного. Казалось ей, что если бы сейчас эти люди сейчас поняли, кто ходит среди них, тотчас же они набросились бы на неё и растерзали.

Спасаясь от этой ненависти, Вин’Линетта свернула с людной улицы, зайдя в какой-то переулок. Привалилась лбом к стене, пытаясь отдышаться.

Почему? Почему так? Чем они заслужили эту ненависть? Вопрос бился в голове, не находя ответа.

Эти люди многое потеряли в войне, но разве то, что потеряли её соотечественники, ничего не значит?

Сколько нужно пролить крови, чтобы заплатить за кровь?

Она сама не поняла, задала ли она последний вопрос вслух или про себя. Но в любом случае, чего она совершенно точно не ожидала, так это услышать ответ:

— Вы платите кровью не за кровь. Вы платите кровью за слабость.

Обернувшись на голос, она увидела приближающегося человека.