Нечисть, к стенке

Нечисть, к стенке

Азамат Козаев

Глава 1

Легко ли жить на свете, если имя тебе Иван, а фамилия Молодец? И все, кому не лень, тренируют на тебе свое острословие? Иван в зависимости от обстоятельств пребывал то Молодцом, то Молодцем, а ротный так и вовсе звал не иначе как Иван – крестьянский сын. Пусть говорят. Как ни проставь ударение, что ни получись из упражнений с фамилией – ничего плохого не выйдет. Молодец – он ведь молодец! Впрочем, для особо настырных Иван снисходил до терпеливых объяснений: «Ну ты сам посуди – ладно мы с отцом. А мама, а Дашка? Они могут быть только молодцАми, а не мОлодцами. Всё-таки Дашка красна девица, а не красный молодец! Ферштейн?» А на крестьянского сына Иван лишь снисходительно улыбался. Некогда на необъятных просторах Страны Советов от края до края гремел лозунг: «Сблизить город и деревню», в результате какового порыва в канун перестроечных времен и появился на белый свет маленький Ваня. Отец – первый парень на селе, кузнец Степан Молодец, мама – историк, кандидат наук, замысловатыми дорожками судьбы попавшая в Листвянку школьной учительницей и по совместительству заведующей библиотекой. Надо ли говорить, что сплав академической учености матери и отцовской необъяснимой кузнечной метафизики дал неожиданный результат на подрастающем поколении? Маленький Ваня подолгу наблюдал за отцом в кузне, раскрыв от удивления рот. Отец казался по меньшей мере богом, укротителем огня, на что Степан, косясь на сына, лишь хитро тому подмигивал. Цивилизация в облике поголовной механизации села оставила не у дел древние, меховые кузни, но неподалеку от дома отец выстроил собственную кузню, и все в ней было так, как и сотни лет до этого: живой огонь, меха, подмастерье-молотобоец. Мать назвала все это загадочным, импортным словом «хобби». Поначалу Ваня лишь таращил в удивлении глаза, а как стал ему по силам самый маленький молот, занял свое место против отца. Отец лишь посмеивался и темп задавал щадящий. Да и делал в такие моменты какие-нибудь безделицы. Так, забавку для сына и его друзей-соседей.

- Огонь – сам себе хозяин, - добродушно поучал сына Степан. – Живой он. И слово человеческое разумеет. Лишь сам умей с огнем разговаривать…

Малыш кивал и постигал отцову науку. Огонь живой, вода живая, ветер и тот жив – шепчет в ухо, ласково, пошумливая. Бабка, мать отца, та и вовсе слыла на селе ворожеей. Понятное дело, все глаза и уши мальчишки были там, в комнате старухи, когда к ней приходили со своими бедами сельчане.