Четверо и один

Шорохи и шепот, бряцание доспехов под мерную поступь патрулей, игра огней с тенями альковов, залов и галерей. Заманчивые улыбки аппетитных служанок. Жизнь текла мимо – обыденно и бескомпромиссно. Стало трудно дышать…

Михаил припомнил планировку коридорных хитросплетений и поспешил к манящему призраку свободы, обретавшему на внутреннем дворе под куполом чистого неба – вне давящих стен и неверного пламени лампад. Лицо овеял ветерок, пройдясь холодком по бисеринам пота на лбу. Настройщик утерся рукавом и замер перед плацом, накрытым жарким маревом.

Откровения не снизошло. Неподалеку, шелестя юбками, промелькнула дородная матрона с корзиной белья наперевес. Из парковых красот донесся высокий мелодичный смех. Богема гуляла.

Целеустремленно одолев двор и сподобившись на пару вежливых кивков, должных отметить приветственные жесты встречного люда, Михаил под бдительным присмотром стражи покинул дворцовый комплекс. В глаза плеснула яркая расцветка площади, весело журчал ухоженный акведук по левую руку, фонтаны играли бликами капель над фланировавшими группами горожан.

Лавки, мастерские и питейные заведения неброскими, но с виду дорогими вывесками обрамляли площадь приятным глазу орнаментом. Чистые мостовые, приветливые жители – Ладор радовал и заставлял тосковать о доме, будоража крохи памяти разительными контрастами. Михаил прицельно глянул на резную дверь винной лавки - над входом, уютно поскрипывая, покачивалась кованая бутыль. Звякнул колокольчик.

-Секунду… - Из полумрака за стойкой выдвинулся плотный лысоватый лепурец преклонных лет.

-Хоть две.

-Что изволите? – Хозяин расплылся в улыбке.

-Вина жажду.

-День не задался?

Михаил задумался – в мыслях нехорошее слово и никаких перспектив к достойному диалогу.

-Лучшее алькарийское, специально для вас, – оценил мимику собеседника лепурец. – Прямая поставка из Предиса.

Настройщик вздрогнул и, молча расплатившись, покинул лавку. Разминулся с тележкой зеленщика, вскрыл алькарийское и, фальшиво насвистывая, двинулся к тенистой улочке, широким разломом проторившей окраинные застройки площади.

Чутье не подвело - ухоженная мостовая вывела к городским воротам. Виденные из окна экипажа несколькими часами ранее они ничуть не изменились – изменилась реальность, данная Михаилу в ощущениях.

Преодолев встречный поток торговых караванов, он выбрался за пределы Ладора и зашагал прочь от города, не допуская в затуманенную алькарийским голову мыслей о цели затянувшейся прогулки.