Спаситель. Книга 3

Варившие тягучую смолу в огромных чанах простые воины и мелькавшие на стенах высокие шлемы гвардейцев, однако говорили, что город еще жил и сдаваться отнюдь не собирался.

Из северных ворот медленно, мешая грязь и снег, тянулась длинная колонна, голова которой скрывалась где-то за холмами. Горожане, задержавшиеся в городе купцы, увечные воины, испуганно вертящие головами, крестьяне шли друг за другом, толкая перед собой небольшие повозки с вещами или держа свой скарб на руках.

Почти в самом центре этой извивающейся колонны двигалась высокая повозка, которую сопровождало несколько гвардейцев.

Такое соседство вызывало у бредущих множество пересудов, большая часть которых так или иначе связывало эту повозку с королевскими сокровищами.

- Монеты и слитки везут, не иначе..., - с завистью бухтел кто-то из толпы. - Вона как тяжело идет, да и битюгу тянут с трудом. А я вам зазря трепать языком не буду...

- Какие монеты, пустая ты башка? - вызверся на первого кто-то в ответ. - Всего четверо рядом.

Да у нас даже средний купчина в караване имеет шесть¸ а то и десяток охраны. А тут казна... Это

И какого же было бы их удивление, будь у них возможность заглянуть внутрь, за толстые доски стенок фургона. Они бы увидели там лишь груды пыльных фолиантов и толстые стопки тяжелыхпергаментных книг, рядом с которыми сидели двое — морщинистые лысый старик, кутавшийся в толстый замызганный плащ и высокий худой мальчишка, внимательно записывавший рассказ своего учителя.

- Ты, Минька, буковки-то красиво выводи.

Чай не базарной торговке продукты переписываешь в лабазе, - не переставая ворчал старик, видя как из-за ухабистой и грязной дороги его ученик оставляет на пергаменте многочисленные кляксы. - Вот как приберет меня костлявая, то его величество тебя за такое письмо-то прикажет снять портки и всыпать горячих.

- Но, учитель, - боязливо подал голос тот, непроизвольно заерзав на невысокой деревянной лавке. - Это все дорога такая. Никак она, проклятая, не дает мне...

Старик же махнул рукой на все его оправдания и снова начал диктовать тому события последних недель, а юный и будущий летописец его величества, короля Ольстерского, Роланда I стал, высунув от усердия язык, записывать.

- Про Кордову все точно записал? - мальчишка энергично замахал своими вихрами. - Смотри у меня. Славная это была битва..., - старик вновь замолчал, уставившись в небольшое окошко в стенке фургона своими светлыми слезящимися глазами. - И значит-ца...