Изнанка. Том 2.

Затем помазывали какой-то смесью, от которой кожа становилась красного оттенка, и заново начинали мыть. И так несколько раз. Объяснили мне это тем, что специальная смесь, изготавливаемая из чешуи рыбы, коры какого-то дерева, которая и давала цвет и высушенных гениталии быка, должны были придать мне много сил перед моей первой брачной ночью. Правда это или нет – я не знаю. Смею предположить, что это какие-то суеверия из прошлого. После гигиенических ритуалов шли ритуалы более приземленные – выбор одежды.

Точнее не выбор, потому что одежда была уже заранее готова, а скорее имитация выбора. Мне предоставили четыре одинаковых наряда разного цвета, каждый из которых символизировал свое. Красный – страстную любовь, зеленый – плодородие, какое бы оно ни было, белый – чистоту ума, синий – силу. И само собой, я остановил свой выбор на синем наряде. Очевидно, мой выбор пал на этот цвет, потому что, повторюсь, для меня сила была синонимом свободы. Чистый, нарядный, я, как глава новообразовавшегося семейства и принятый в род, должен был показать себя народу, правителями которого этот род и является. Собственно, именно для этого события я так форсировано осваивал искусство верховой езды. И вот он я, в церемониальном наряде, верхом на благородном скакуне проезжаюсь по улицам города, обтекая дома по узким улочкам, где проистекает настоящая жизнь, словно во время весеннего таяния снега десятки ручьев, сливаясь в одно большое озеро, давали жизнь всей округе. Я заглядывал в лица каждого и видел там сотни улыбок, сотни пожеланий, сотни надежд и радости. Сотни искренних лиц. Кто все эти люди? Невежды, которые нашли свое счастье в этом невежестве. А вот он я, что под гнетом знаний нашел себя обремененным ими. Какая ирония: мы, находясь на разных полюсах иерархии, хотели бы поменяться местами.

К назначенному времени я со свитой направился к дворцу, где должна была проходить основная часть празднества. Моя невеста, она же Виктория, в это время отдельно от меня, жениха, была занята своими ритуалами.

Ей, как девушке, было не положено показываться публике, ибо женщина в первую очередь в этой культуре олицетворяла собой домашний очаг и скромность, поэтому все ее церемоний ограничивались строго пределами дворца. Что именно – я не знаю, не моя вотчина, поэтому не интересовался. Там, во дворце завершив все свои ритуалы, мы и воссоединились, чтобы больше никогда не разлучаться.