The Haze

The Haze

Yuki

Гиблый Двор

Боль, пульсирующая, словно там, в животе была раковая опухоль, тёмный взор от век, что, казалось, налились ртутью, стали тяжёлыми, как камень, дыхание, что давалось с большим трудом. Это были те чувства, с которыми он очнулся. Руки жутко пекли, на них он ощущал жёсткие объятия металлической проволоки. Его губы оторвались друг от друга с мучительным стоном, следом, медленно начали открываться и глаза. Холодный ветер омывал его тело, прикрытое тонкими лохмотьями, раны от этого морозного бриза, казалось, словно загорались новыми оттенками боли. Вдох, выдох. Не получалось делать это легко, каждый новый раз, когда лёгкие наполнялись кислородом - из глотки вырывался стон, полный муки. Во рту пересохло, язык, словно иссохшее русло реки, покрылся трещинами. Однако, следом обветренные губы скривились в бессильной улыбке.

- А они бить умеют, сукины дети, - прокашлял парень, чей возраст едва перевалил за второй десяток, однако уже водрузил на своего владельца судьбу беглеца и изгоя, сделав его голос хриплым от вечно вдыхаемого песка пустыни и холода ночи.

Он всегда бежал. Сначала - от родни, что захотела отдать его рядовым слугой в почти рабство на фермах, что кормили тысячные армии Святой Нации, следом - он бежал от своего хозяина, когда от цепкой хватки отца сбежать не удалось. Потом - пришлось бежать от голода, от ужаса, когда его немытое тело покрывалось волдырями от разжаренного словно угли в печке, жёсткого песка, когда кожа дубела, становилась, словно дерево, когда сквозь неё виднелись кости. Казалось, наконец-то он и его друзья нашли спасение. Перебиваясь чем попало, они пришли в земли, где их не должны были найти. Голубые, плодородные места, скрытые в белом, густом, как молоко, тумане, что манил, приглашал их, беглецов, в свои объятия. Он не слушал слов тех, кто говорил, что не зря места эти безлюдны, что не зря Туманные Острова обходят стороной даже вооруженные до зубов патрули Святой Нации. Плевать ему было и на те руины, через которые он вел свою группу. Но он не смог не обратить внимания на белые глаза, десятки, сотни пар мертвых взглядов, которые следили за ними, пока они двигались в тумане. Сейчас хотелось проклясть себя за то, что он не слушал, что выбрал эту сумрачную мглу своим спасением. И снова стук сухой, как будто полая палка бьется об такую же поприветствовал его. Как и много раз до этого, с тех пор, как они зашли в эти места.

Он видел перед собой туман. А еще свою спутницу, Маки.