Выбор

Мы, отшельники, отказываемся от своих имён, но можете звать меня Аскетом.

Ланн гулко расхохотался и замолчал. Тишина снова опустилась на тесный дворик, нарушаемая лишь клёкотом орла. Спустя некоторое время к нему добавился храп странника.

***

Последние два ведра не бывают самыми тяжёлыми. Более того, они обычно самые лёгкие. Мысль о том, что вот сейчас ты поднимешься по этим крутым ступеням с шестом на плечах, перельёшь воду в бочку — и всё, конец, неизменно придаёт сил. Ноги сами несут вверх, мышцы перестают зудеть, солнце — припекать и даже пот не застилает глаза.

Вот предпоследний круг обычно худший. Тогда нет сил даже чтобы выпрямиться после того, как зачерпнёшь воду из ручья. Не говоря уж о том, что снизу лестница кажется бесконечной, а домик учителя находится чуть ли не на вершине горы. По крайней мере именно так думалось Тин.

Да еще и этот смешной толстяк, что спит в тени на скамейке... Что он здесь забыл? Старый друг? Да не, не может быть. Ему на вид около тридцати зим, а старик живёт здесь столько, сколько Тин себя помнит.

Вода из ведра аккуратным потоком устремилась в бочку. Просто паломник? Так монастырь дальше по тракту, они все туда направляются. Кто же он? Размышления прервал тихий и спокойный голос учителя:

— Молодец, Тинатин. Сегодня будут упражнения на ноги...

— Опять? Вчера же занимались!

— Сегодня будут упражнения на ноги, — всё так же спокойно повторил старик. — Сначала начни с креста — восход, закат, полдень, полночь. По сто раз на каждую сторону.

Ворчание со стороны Тин мало походило на согласие, но слово учителя есть слово учителя.

Разминка началась. Шаг вперёд, шаг назад, вправо, влево, поворот и повторить. Каждое движение должно плавно перетекать в другое, ноги должны мягко перемещаться с места на место, не спотыкаясь и не дёргаясь, так чтобы всё въелось до самых костей, чтобы даже думать не нужно было...

Тем временем путник проснулся и подошёл к старику.

— Так вы обучаете местных детишек?

— Конечно. Кого грамоте, кого травничеству, кого гаданию.

..

— ...а кого — гимнастике, — взгляд Ланна прилип к движениям ног. — Похоже на деревенские пляски во время праздника урожая.

Учитель улыбнулся. Мужчина же гулко захохотал и похлопал себя по животу.

— А философии учите?

— Только заповедям, — старик указал на столбы с лицами. — Заповедь кротости, как учил нас Тихий Ветер. Заповедь скромности, как учил Острое Перо. Заповедь добродетели, как учил великий Горный Поток. И заповедь мудрости Молодого Листа.