Черные стрелы

 

 Он давно хотел обрезать густые пряди, но отец всегда отговаривал, говорил, что так он больше похож на Халину. Иногда Тенро чувствовал себя виноватым за то, что не смог приехать раньше и увидеть мать живой. Мужчина понимал, что в этом нет его вины, но осознание не всегда помогало сбросить давящий на плечи груз, который годы войны лишь приумножили. Опять вспомнив прошлое, Тенро повторил: - Война. Убиваем или мы или нас, третьего не дано.

- Как только ваш жрец допустил, чтобы его паства так относилась к жизни? - осуждающе покачал головой пилигрим.

- У него не было выбора - его убили, а нового жреца нам так и не прислали. - Тенро выплюнул соломинку под колеса поскрипывающей телеги, покосившись на блестящие воды широкой реки, красиво переливающиеся в закатных лучах. Так кстати налетевший порыв свежего ветра потрепал выбившиеся из косы волосы охотника, обдав его вечерней прохладой. Разговор с пилигримом угас. Ульн, кажется, задумался о чем-то своем, а Тенро не хотел ему мешать, к тому же молчать он любил гораздо больше, чем говорить.

Служба в разведке, где каждый шорох может стоить жизни, сильно меняет людей. 

 До деревни было порядка восьми - десяти дней пути, и располагалась она в глухих лесах на юге-востоке королевства. Подобных поселений там было немного; виной тому служило большое расстояние до городов - почти все они располагались севернее, словно стремились отползти от границы Застывшего леса. Поблизости от Зеленых полян, родной деревни Тенро, стоял небольшой городок Кирлинг, но его отец предпочитал продавать шкуры в Сафрасе, городе более крупном и близком к столице.

Собственно говоря, других поселений поблизости от Зеленых полян не было. Такая глушь далеко не каждому по душе, но Тенро она нравилась, и он поскорее хотел оказаться в родных краях. Будь его воля, он бы гнал лошадей непрерывно, но животным требовался отдых и охотник хорошо это понимал.

 Как только стемнело, мужчина остановил повозку, разбудил отца, и они начали обустраивать место стоянки.

Они намеренно не стали двигаться по тракту, так как это выходило значительно дольше, да и лишних денег на трактиры у деревенских жителей не было. То, что им удалось выручить за шкуры пойдет на нужды деревни. Каждый житель глубинки всегда просил что-то привезти из города: дети ждали ярких игрушек и сладостей, девушки украшений, а старики целебных настоев, да отваров из трав, что не росли в южных краях.