Немного справедливости

— Что с ней будет?

— Что девушка, она не одна такая, — водяной пожал покатыми плечами. — Любят меня девки, ничего поделать не могут.

Он отвёл свободную руку, раскрыл перепончатую ладонь и сделал быстрый жест, будто ловил муху. Фигура его вдруг заколыхалась, стала расплываться, лицо изменилось. Через малое время на Грошика уже смотрел статный молодец с буйной гривой волос и разбойничьей бородкой. Лукаво подмигнув зелёным глазом, сказал бархатным голосом:

— Ну как, нравится?

Грошик заморгал, с трудом переборов внезапную симпатию к добру молодцу.

— Ах ты, гад, — сказал придушенно. — Погоди у меня. Дай только оружие вернуть.

— Куда тебе, — беззлобно отозвался тот. — Вот раньше были монстробои, не то, что нынешние. Эх, мельчает порода. Вот один, помню, старый уже, но до того был ловок, все нелюди в округе его боялись. Вот это монстробой. С ним даже не шути. Но справедлив, мальков зря не бил, русалок беременных отпускал. Не знаешь такого?

— Нет, не припомню, — Грошик смутился. — Наверное, это до меня было. Старый, говоришь?

— Ага. Весь седой был, что твой лунь. На покой, верно, ушёл. А может, не повезло... Видение хохотнуло, булькнуло, и снова обернулось чудищем.

— Ну так что, договорились?

Грошик вздохнул. Делать было нечего.

— Договорились.

Он выбрался из воды, с трудом выдирая ноги из густого ила. Девица наконец отлепилась от своего водяного, и побрела вслед за Грошиком, озираясь и тихо хихикая. Монстробой подождал её, и шагнул на поросший травой пригорок, где начиналась тропинка в село. Спросил напоследок, обернувшись к стоящему по пояс в речке водяному:

— Ты скажи, не жалко тебе девок? Сколько их у тебя, две, три, пятеро? Бросишь ведь, а им потом что — в омут? Матерей, отцов пожалей, им каково будет. Сам говорил, у тебя жена, дети...

— Говорил, — водяной насупился, прикрылся густыми бровями. — Нет уже их. Селяне мою Рыбку сетью поймали, собакам скормили. Мальки пропали. Так что я теперь своего не упущу. Должно быть в этом мире хоть немного справедливости.